Последний контакт

Медведев же был категорически не согласен с напарником. По его мнению, все члены экипажа должны были придерживаться строгой экономии, причём начинать беречь ресурсы нужно было незамедлительно. Во-первых, считал он, это действительно продлит им жизнь. Да, будет трудно, но единственное, за что стоит сейчас бороться, — это время. А во-вторых, выигранное таким образом время можно будет использовать для поиска выхода из ситуации. Нельзя отчаиваться, доказывал он всем, кто придерживался точки зрения Балычева. В истории мореплавания, раннего освоения космоса, да и во всей истории человечества, говорил он, полно примеров нежданного спасения, приходившего к людям в самый распоследний момент. А не дотяни эти люди до этого последнего момента, не видать им было бы счастливого конца.

Вот в этот-то момент в тускло освещённое помещение кают-компании и вошёл Ильин. Капитан Сопкин, до этого момента не участвовавший в споре, поднял руку, требуя тишины, и поднялся с пола.

— Ну что, Владимир Иванович, удалось что-нибудь выяснить насчёт остальных капсул?

Ильин выглядел измученным, но в глазах физика горел какой-то странный задорный огонёк. Сопкин хорошо знал старого учёного и сразу догадался, что эти сложнейшие сутки сейчас могут сжалиться над бедными заложниками космоса и выдать наконец хорошие вести. Ильин устало кивнул и улыбнулся:

— Да, ребята. Кажется, у меня есть чем вас порадовать.

Экипаж мгновенно умолк. Спорщики разошлись по разным концам отсека, оставшись каждый при своём мнении, а их группы поддержки заинтересованно глядели на физика. Ильин не стал тянуть с новостями.

— Я изучил открытую капсулу, — начал он, — и в ней, друзья мои, кровь красная. Под микроскопом ни в какое сравнение не идет с той синей жижей, которая наполняла вены нашего таинственного ихтиандра.

— Вы уверены? — недоверчиво спросила Валерия. Она была полностью уверена, что то существо в секционной «О-1» вылупилось именно из инкубатора на корабле. Больше ему, собственно, и взяться-то было неоткуда.

— Да, Валерия, я уверен. Хоть я и физик на этом корабле, но моя первая квалификация всё же антрополог. У наших с вами профессий много общего, и уж отличить под микроскопом кровь млекопитающего от крови непонятно кого я в состоянии. Хотя буду признателен, если завтра вы изучите образцы, которые я получил, и подтвердите мои выводы.

— Постойте, — проснулся геолог Васильев, — но разве это не усложняет ситуацию?

— Да куда уж сложнее? — ответил ему Медведев.

Сопкин покачался на каблуках и начал размышлять вслух:

— Получается, на корабле имеется тело ихтиандра (пока будем так его называть), а из инкубатора вылупился человек? И какие выводы можно сделать?

— Ну, поскольку других тел на корабле мы не нашли, — сказал Вершинин, — то рискну предположить, что в инкубаторе родился человек, а после он каким-то образом мутировал в это существо.

— Чушь! — резко дала оценку такому предположению Мирская. — Не бывает таких мутаций. И потом, мутация — процесс длительный. Для того чтобы тот или иной малюсенький признак закрепился в человеке, необходима целая цепочка подобных мутаций. Эволюция веками, тысячелетиями отсеивала бесполезные мутации и сохраняла необходимые для выживания признаки. Господи, да о чём мы вообще говорим? С точки зрения эволюции мы все сравнительно недавно от хвоста избавились!

— Соглашусь с Валерией, — сказал Ильин. — Маловероятно, что наш человек превратился в ихтиандра за столь короткий срок.

— Ну, в таком случае расскажите мне, где этот таинственный человек, который появился из инкубатора в медотсеке? — саркастично сказал Вершинин.

— На этот счёт у меня нет гипотез, — сказала Мирская. — Но бред про мутацию я отвергаю. Я скорее поверю в то, что тот человек сам проводил вскрытие ихтиандра.

— Тут я с вами не соглашусь, Валерия, — сказал Ильин.

— Почему же? Не сам же он себя резал и собственные органы по секционной раскладывал.

— Я обосную, — кивнул Ильин. — Но чтобы вы поняли мои доводы, я должен пояснить, что из себя представляют эти инкубаторы.

— Кстати, да, — с готовностью кивнул Сопкин, — я бы послушал.

— Раньше у NASA, а позже и у Европейского космического агентства, — начал свой рассказ физик, — все миссии к дальним рубежам были беспилотными, собственно, как и у нас. Поскольку дальше Солнечной системы человек забраться не мог, а перелёты занимали годы, а то и десятилетия, было глупо посылать к дальним планетам и их спутникам космонавтов. Да и не было такой необходимости, автоматические зонды прекрасно справлялись и без прямого участия человека.

— Но американцы же высаживались на Луну ещё в двадцатом веке, — возразил Вершинин, — а после они же совместно с китайцами там базу создали. Теперь это музей, я даже, будучи школьником, туда летал. База эта была плацдармом для покорения Марса. Собственно, и на Марс они в пятидесятых летали.