Последний контакт

— Так, пожар потушили, молодцы! — сказал капитан, хлопнув в ладоши. — Отключите повреждённую капсулу от сети, может, получится восстановить. Валерия, приводите Ильина в порядок и возвращайтесь с ним в кают-компанию. Нам нужны его объяснения. — Вы трое, — капитан посмотрел на Медведева, Марр и Балычева, — марш в кают-компанию! Общий сбор через два часа. Надеюсь, наш физик за это время не помрёт. Андрей, — Сопкин пристально посмотрел на Балычева, — давай-ка без глупостей. Хорошо? Мы разберёмся в том, что здесь произошло, и только тогда будем выносить вердикты. Это всех касается! Никаких самосудов, никаких разборок! Хотите выяснить отношения — делаем это в коллективе. Сперва говорим, потом действуем.

Сопкин обвёл присутствующих суровым взглядом и удалился, бурча себе под нос какие-то проклятья. Капитанская выволочка подействовала на всех отрезвляюще. Пожар удалось дотушить в считанные секунды — похоже, кроме первой капсулы, ничего больше не пострадало. Сирена сама по себе отключилась, проблесковые маяки погасли, остался лишь шум натужно работающей системы вентиляции. Уже через пять минут о пожаре в отсеке можно было догадаться только по оплавленным пластиковым элементам сгоревшей капсулы. Все отбыли в кают-компанию, в медицинском отсеке остались лишь Мирская и Ильин — его помогли уложить на смотровую кушетку Медведев и Корнеев.

Время тянулось долго, на излёте третьего часа эмоции у всех поутихли. Балычеву тоже оказали помощь: руку он не сломал, но повреждённое запястье всё же распухло, кисть не сгибалась и болела. Алла Марр без особого энтузиазма наложила какую-то мазь и зафиксировала руку Андрея в специальной лангете.

— Спасибо, — угрюмо буркнул Балычев, отводя взгляд.

Марр лишь кивнула пострадавшему и пошла на мостик — нужно было сменить Вершинина. В коридоре она столкнулась с капитаном, он попросил повременить со сменой караула и пригласил всех занять свои места в кают-компании. За ними сразу же вошли Мирская и «разукрашенный» Ильин в шейном фиксаторе и с гемостатическими тампонами в обеих ноздрях. Выглядел физик неважно, в гроб краше кладут. Распухшее лицо, сломанный нос, оба глаза заплыли и уже начали наливаться кровоподтёками. Дышал Ильин через рот, сухие и посечённые ударом губы он рефлекторно облизывал языком. Вкупе с худобой и землистым цветом лица физик сейчас больше походил на затравленную змею, чем на уважаемого ученого.

— Закрытая черепно-мозговая травма, перелом основания черепа, перелом носовых костей, смещение носовой перегородки, множественные гематомы, кровоизлияние в правый глаз и пара ожогов. Я сделала всё, что в моих силах, капитан, — закончила доклад Мирская. — Минут двадцать Владимир Иванович ещё будет в строю, но потом — строгий постельный режим недели на две.

— Нам хватит, — кивнул Сопкин и предложил Ильину присесть.

Физик с благодарностью принял предложение и присел в небольшое кресло, принесённое Медведевым. Откинувшись на спинку и закрыв глаза, он стал похож на пациента реанимации. Мирская воспользовалась удобным моментом и принялась ставить Ильину капельницу.

— Не сложно будет подержать? — попросила девушка Медведева, вручив тому флакон с прозрачной жидкостью. — Немного выше, ага, вот так. Спасибо.

— Пожалуйста, — без особой радости выдохнул Медведев и приготовился длительное время выполнять функцию штатива.

— Приступим, пожалуй, — сказал Сопкин, окинув взглядом собравшихся.

— Капитан, — подняла руку Алла Марр, — инцидент довольно серьёзный. Вам не кажется, что должны присутствовать все члены экипажа?

Сопкин ещё раз осмотрел кают-компанию и, прикинувшись валенком, спросил:

— А кого не хватает?

— Сергей Вершинин всё ещё на капитанском мостике, а ещё нет нашего геолога. Видимо, опять не получил сообщение по внутренней связи.

— Счастливчик, — буркнул Медведев, у которого уже затекла рука: держать над головой флакон от капельницы оказалось делом утомительным. Он то и дело менял руки и никак не мог найти удобное положение.

— Хорошо, давайте дождёмся всех, минут тридцать мостик может и пустовать. И сходите кто-нибудь за Васильевым. Денис, вас не затруднит?

— Да, конечно.

Корнеев вышел, Алла Марр написала сообщение Вершинину, и все в неловком ожидании уставились друг на друга. Чтобы хоть как-то скоротать время, Сопкин поинтересовался у Балычева:

— Андрей, вы ничего добавить не хотите? Может, пока мы ждём остальных, ещё раз озвучите свои показания?

— С удовольствием, — брезгливо взглянув на страдающего Ильина, сказал Балычев и рассказал всё как есть, утаив лишь причину своего ночного променада.

— То есть вы видели, как физик лежал под капсулой, ломал её и при этом матерился, как сапожник?

— Да, капитан.

— Владимир Иванович, поясните нам, что вы делали ночью в медицинском отсеке?

Ильин медленно приоткрыл глаза и перевёл измученный взгляд на капитана. Было видно, что эти движения даются ему с большим трудом. Яркий свет провоцировал головную боль. Он сглотнул сухим ртом и ответил: