Последний контакт

— А какая разница? Не они, так другие тебя опускали. Не тебя, так кого-то другого. Все они — слащавые, успешные, образованные, богатые и удачливые. Думаешь, они получили всё это просто так? Нет, друг, они шли по головам. Они унижали. Они били. Они гнобили. За счёт таких, как ты, они и выползают наружу, выбиваются наверх. И что теперь, ты позволишь этим ублюдкам забрать у тебя жизнь, а вместе с ней и жизнь твоей сестры? А в пользу кого? Медведева? Васильева? Марр?

— Но они ни в чём не виноваты! — взмолился Андрей, падая на пол. Сопротивляться второму Балычеву становилось невыносимо больно.

— Виноваты все! — заорал голос в голове, разрывая сознание. — Все до единого! Или ты забыл, что твоя сестра…

— Хватит! — плакал Андрей, корчась на полу в муках. — Прекрати!

— Если умрёшь ты, умрёт и она. О ней никто не позаботится. Не затем ли ты полетел к чёрту на рога, чтобы заработать на её лечение?

— Я никого не убью! — рычал Балычев, сжимая руками голову и затыкая пальцами уши.

— Посмотрим, — злобно прошипел голос и погасил его сознание.

Вместо привычной картины мира Андрей увидел далёкое прошлое. Вот он в детском саду, глупый и беззащитный, идёт на тихом часу в туалет. Он думает, что все дети спят, а потому ничего не боится и никого не стесняется. Он достает своё детское хозяйство и зажимает его резинкой от трусов. Маленький стручок задорно приподнимается, чем сильно веселит глупого Андрюшку. Мальчик идет через всю группу в туалет, улыбается, стучит пальцами по стручку и сопровождает каждый такой удар веселым словом «блим». Игра нравится несмышлёному ребенку, и тот слишком ею увлекается. К туалету он подходит с уже готовой песенкой в голове и широкой улыбкой на лице. Блим-блим-блим-блим! Но как только он поворачивает за угол к маленьким детским унитазикам, выстроенным в ряд, улыбка моментально сползает с его лица. Он натыкается на группу ребят, прогуливающих дневной сон в туалете. Дети в таком возрасте очень жестоки и безжалостны, и его торчащий из-под резинки стручок вместе с этим дурацким «блим» тут же становятся мемом и предметом постоянных насмешек. Уже через час все дети в группе, а после и все дети на улице знали о том, что Андрюша Балычев — дурачок, каких свет не видывал, и звали его отныне не иначе, как Блим-Блим.

Андрей усилием воли вернул себе сознание. Он не желал вспоминать о том, что было дальше, и честно признался в этом своему двойнику.

«Будешь вести себя хорошо, я подумаю, стоит ли ворошить прошлое. А пока, малыш Блим-Блим, давай-ка поразмыслим над кандидатами».

Следующие три дня Балычев пребывал в состоянии постоянного нервного напряжения. Тот, второй Балычев, денно и нощно донимал его жуткими видениями из прошлого. Среди них были и смерть родителей, и детский дом, и та самая страшная ночь, когда он почти потерял родную сестру.

Андрей терпел. Он вывел для себя простое правило: не оставаться надолго одному, когда второй Балычев просто свирепствовал, и не оставаться ни с кем один на один, только в компании по трое-четверо. Понимая, что в любой момент может сорваться и напасть на одного из выбранных его альтер эго людей, Андрей просто лишал сам себя такого шанса. Конечно, его странное поведение не осталось незамеченным, но уж лучше глупо выглядеть и нелепо объяснять свои нелогичные поступки, чем дать вырваться на свободу внутреннему демону. На худой конец, особо придирчивых можно было и послать куда подальше.

Два дня назад физик разговаривал с Медведевым и просил того вновь наведаться на «Марк-10». Ильин не стал вдаваться в подробности, просто сказал, что так нужно для его работы, а Медведев лишних вопросов не задавал — надо так надо, сказал он, будем готовиться. Балычев слышал этот разговор, но сделал вид, будто его это не касается. Виктор обещал составить с Корнеевым план предстоящей вылазки и наметил операцию на послезавтра.

Остальные члены экипажа, почти ничем не занятые, слонялись по «Осирису» без дела и часто вели себя странно. Пристально наблюдая за своими коллегами, Балычев сделал вывод, что странные видения и голоса донимают не его одного. Тут же ожил второй Балычев и подлил масла в огонь: мол, тебе, дружок, вовсе не кажется — каждый из этих людей пережил в прошлом нечто такое, что сейчас может повредить рассудок. Трудно поверить, говорил голос, но даже твоя ненаглядная Валерия может на поверку оказаться шлюхой, на которой пробу негде ставить. Марр, по его мнению, могла быть тайным содомитом в прошлом, а тихоня Васильев вполне тянул на роль серийного убийцы.

«Кто знает, — нашептывал по ночам голос, — может, тебя самого, Андрюша, подумывают грохнуть. Удавить по-тихому и подстроить всё так, словно ты сам удавился. Может, хватит уже девственника изображать? У тебя яйца есть, в конце концов, тряпка ты половая⁈»