Последний мастер по детству

Поняв, что нас увидели, мы бросились врассыпную, кто куда, и побежали за кустами в направлении спасительной дырки. Страх нас гнал с такой дикой силой, что мы неслись по огороду, едва касаясь земли, не замечая, что скачем по грядкам с огурцами, морковью, капустой, укропом и прочей полезной зеленью. Добежав до дырки, мы, толкаясь и пихаясь, стали в неё пролезать один за другим, слыша, как вслед нам кричит что-то угрожающее приближающийся чучельник. Просочившись под забором, мы забежали в мой сарай и затихли там как мышки, приникнув глазами к щёлкам между досок. Я примостился к круглой дырке, где когда-то раньше был сучок, и стал смотреть, что произойдёт дальше. Громко ругаясь, сосед с поленом в руке шёл вдоль забора и, подойдя ближе, остановился возле выломанной заборины.

– Ах ты, паразит! – закричал сосед. – Вот вредитель! Ну надо же, всех своих друзей-шалопаев сюда привёл! Все грядки мне истоптали, чтоб вас черти без соли съели! Боженьки мои, а бабкина вишня-то лысая вся! Ну, саранча, сейчас доберусь я до вас! Каждый получит по заслугам, а ты, соседушка, – шибче остальных!

Старик развернулся и быстро заковылял вдоль забора обратно, по направлению к калитке, в которую в этот момент входила его старуха.

– Эй, бабка, а ну-ка встань у соседской двери, чтобы эта саранча поганая не разбежалась. Все грядки нам перетоптали! Все кусты ободрали! – закричал старик.

Мы поняли, что главный путь к отступлению был перекрыт, к нам шли драть зад, и удрать через калитку никому из нас не удастся. Охваченные диким ужасом, мы выскочили из сарая и, сверкая пятками, помчались в противоположную сторону нашего огорода, где за забором начиналось большое поле, простиравшееся аж до самого леса. В панике я летел, наверное, быстрее всех, отчётливо понимая, что кому-кому, а вот мне точно появиться дома означало неминуемое и очень грозное наказание. И если вычислить остальных подельников надо было ещё постараться, то мои уши над этой проказой торчали выше всех остальных. Ведь с моего же участка мы к соседям залезли…

Дедушка тяжело вздохнул и почесал себе седой затылок. Было видно, что для него этот случай был настолько важным и запоминающимся, словно всё это случилось лишь вчера, а не много-много лет назад. Он кряхтя встал, подошёл к небольшому комоду, который стоял под зеркалом в его комнате, и, сняв одну пару очков, положил их на трюмо. На столешнице стоял серебристый жестяной поднос с хрустальным потускневшим от времени графином с водой и стаканчиками. Дедушка открыл верхний ящик комода, достал оттуда смятую бумажку с таблетками, выдавил себе две на ладонь, закинул в рот и, поморщившись, запил их водой. Потом снова пошарил в ящике и, достав оттуда какой-то полупрозрачный жёлтый камень с буро-красной сердцевиной, вернулся обратно на табуретку и продолжил, крутя странный камень в руке.

– Извините, внучики, пилюлки свои чуть не забыл принять. Всё делаю, как наш фельдшер велит, быть чтоб бодрым да здоровым. Я всё сдюжу, не переживайте, я крепкий. Ну а покамест продолжим…

Так вот, мы помчались. С перепугу спотыкались, падали, снова вставали и драпали рысью по грядкам и опять наворачивались и падали. Дыхания не хватало, ноги заплетались, но испуг был настолько сильный, что никто из нас ни на секунду не останавливался. Бежали молча к заднему забору. Там из огорода в поле вела небольшая калитка. Выскочив из неё, мы бросились кто куда. Тут уже каждый за себя думал. Зло глянув в мою сторону, друзья разбежались задними дворами по своим домам. А мне ничего не оставалось делать, как просто нестись куда глаза глядят. Ну я и полетел, прыгая по кочкам и кротовьим норам через поле в сторону Большого леса, окружившего плотным кольцом Седую гору. И чем дальше я убегал от дома, тем чётче разумел, что домой мне больше возвращаться нельзя. Никогда. Там наверняка уже старуха набрехала про меня родителям с три короба.

Только добежав до леса, я решил, наконец, остановиться и оглянулся. Никто за мной, естественно, не гнался. Горько смотря через поле, я видел вдали деревню и мой невысокий дом, а полевая трава, распрямляясь, на глазах стирала следы моих босоногих шагов. Расплакавшись от переживаний и отчаяния, что никогда больше не вернусь домой, утирая текущие реками слёзы, я пошлёпал по покрытой хвойными иголочками земле в глубь леса. Солнце уже заходило за горизонт и освещало последними лучами высокие стволы вековых елей. Так я и брёл, ревя, шмыгая и вытирая мокрый нос, пока не услышал вдалеке шум падающей воды.

– Водопад Желаний! – в один голос вскрикнули мы с Максимом, повскакивав на кроватях.