Последний мужчина

И пусть Юна была всего-навсего типичной матроной, не способной к зачатию и деторождению, для Романа она постепенно стала знаменовать собой несравненно большее — всё то любимое, что волею рока осталось на Родине. Да ещё этот природный дурманящий ландышевый запах…Да к тому же её лицо, с выражением бесконечной нежности…Да плюс ко всему приятный воркующий голос и мимолётные дразнящие прикосновения тёплыми атласными пальчиками…

И мужчина, кратковременно теряя рассудок, с помутившимся сознанием притянул к себе женщину из иного измерения и жадно поцеловал в щёку…

Высокопоставленная таутиканская персона, увлечённая занятием с мамалышкой, не сразу оценила крайне дерзкий и безнравственный характер действий Загорцева. Она ошеломлённо и непродолжительно безмолвствовала, широко распахнув глаза и часто моргая. Затем её лицо полыхнуло гневом на хама и наглеца…

И в наивысшей фазе щекотливой ситуации уединившаяся парочка, каковой она вполне могла представляться для стороннего наблюдателя, услышала позади себя деликатный кашель.

Юна, а за ней с некоторым запозданием и отчасти умом рехнувшийся Роман, повернули головы к двери. В проёме застыли, будто поражённые извержением вулкана на Эребру, председатель Высшего Совета Веб, главный этик Бонз и запоздавший ветеринар.

— Пр-р-ростите, — с натугой выговорил Веб, — в кабинете никого не было. Мы поздоровались, позвали, но нам никто не ответил…

3

Варварский инцидент, получивший локальную огласку, накатанной колеёй «докатился» от Бонза до председателя Люмо.

Главный этик оголтело потирал руки: вот уж теперь-то Загорцев перед таутиканским сообществом предстанет в позорном свете. Отныне и его первый конфликт с малышкой Суэлой будет рисоваться чёрными красками. Одновременно все поймут, что Бонз — истинный защитник таутиканского порядка.

Потому главный этик настаивал на том, чтобы процесс транслировался по центральному каналу: он просто бредил о персональной реабилитации. К несчастью для него и к счастью для Романа, эксцессоры не поддержали столь радикального требования. И совсем не из-за немотивированной склонности прощать бестолкового зелянина. Отнюдь. Эксцессоры щадили достоинство Юны. Они правомерно не пожелали придавать частному факту общественное звучание.

Бонз недолго горевал. Он сполна «оттоптался» на футболисте в закрытом процессе. При слушании происшествия главный этик, формулируя обвинение, вовсю «отплясывал джигу» на аморальной личине оступившегося. Он снова напирал на незыблемость принципа неприкосновенности личности, возводя его в абсолют перед ценностью биологического существования. Бонз также делал акцент на том, что зелянин явно умышленно преступил базисные нормы таутиканской нравственности. И эти два главных довода позволяли блюстителю морали ратовать за применение к Загорцеву высшей меры социальной защиты — гуманной коррекции девиантного поведения.

Наступил черёд Романа. Мыслелоб и не собирался запираться. Он не раскаивался в некорректном поступке.

— Да, я поцеловал сударыню Юну, — играя желваками на скулах, непреклонно твердил мужчина. — Поцеловал потому, что она мне нравится и как женщина, и как личность, и просто как…живое телесное создание. Я — мыслелоб. И ничто мыслелобово мне не чуждо. А мыслелоб призван нежить женщину и воспитывать детей! И за себя мне стыдно исключительно перед сударыней Юной. И ей я приношу искренние извинения за несдержанность. Ей всё и решать. А до остальных мне и дела нет.

Зафиксировав мнение Загорцева, эксцессоры перешли к заслушиванию Веба, а за ним и Юны, вынужденно присутствовавшей при исследовании обстоятельств по инициативе Бонза.

— Да, сударь Загорцев преступил зону интимного общения, — красиво заалела она приятным лицом, когда наступил её черёд. — И он, вне всякого сомнения, пренебрёг таутиканским этикетом. Между тем…Между тем, мне его…безусловное невежество не причинило особых…особых страданий и…и неудобств. Я полностью прощаю его и не имею претензий. Он же раскаялся. Я верю, что в грядущем он не допустит…кгм…проступков. Осмыслив происшедшее, я поняла, что у мыслелобов зачастую инстинкты довлеют над интеллектуально-волевым началом. Сударя Загорцева спровоцировала обстановка, двойственная для зелянина. И я не желаю, чтобы из-за меня пострадало разумное существо. Тем более, что вчера я узнала историю его жизни и то, как он попал на Тау…

Присутствующие шокировано внимал непоследовательности и противоречивости суждений особы с безупречной репутацией — весьма витиеватый пассаж!

Эксцессоры удалились из зала в совещательную комнату, где пребывали в тяжких раздумьях и жарких спорах полдня.

Из оглашённого вечером резюме вытекало, что вестники Фемиды в конце концов расценили выходку Загорцева в качестве деликта, имеющего публичную значимость, а не как малозначительный приватный казус. Оступившемуся объявлялся выговор, а сверх того ему запрещалось приближаться к матроне Юне ближе, чем на десять официальных зон общения. Общественная мера воздействия и ограничение автоматически отменялись по истечении года, при условии примерного поведения Загорцева.