Последний оплот моего бессмертия (СИ)

— Том Марволо Реддл, — прошептала Джеки, наслаждаясь звуком этого имени. Странно, почему оно так не нравится его обладателю. И почему он не хочет иметь ничего общего с тем, в чью честь его назвали… Ну что ж, по крайней мере, его зовут Том, а не Синистра.

Рядом с блокнотом стояла коробочка, похожая на ту, в которой было странное кольцо, и на те, в которых тетя хранила свои сокровища. Тоже, небось, какой-то страшно ценный артефакт, от одного прикосновения к которому можно отправиться к праотцам.

И вдруг Джеки замерла. Почему — спросила она себя, глядя в одну точку и безотчетно сжимая в руке чашку — почему меня нимало не тревожит тот факт, что чуть ли не каждая вещь в бездонном саквояже Тома буквально пропитана черной магией? Снова вспомнился тот разговор с родителями, в залитой солнцем столовой, когда отец сказал, что ее предки, возможно, не имели ничего против запретных знаний и темных искусств.

Родители, наверное, ума не приложат, где она может быть. И в самом деле, они же понятия не имеют о Томе. Джеки постаралась на славу, устраивая все так, чтобы они ничего не заметили и чтобы Том появлялся в доме тети Хепзибы только тогда, когда кроме нее там никого не было.

Сейчас, наверное, Криспин стоит посреди ее комнаты, разглядывает все вокруг, пытаясь понять, куда она могла деться, ища малейшие намеки, подсказки. Он вряд ли что-то найдет. Разве что только кто-нибудь мимоходом упомянет Тома, и он вспомнит «Реми Лефевра» и сложит два и два.

Холодный солнечный свет стал бледно-золотистым. Солнце клонилось к закату. Джеки вдруг оглянулась на дверь — как будто ожидая, что Том материализуется из воздуха прямо перед нею. Странно, почему его так долго нет. И интересно, куда он пошел, что еще такого тайного и важного можно делать в этой крошечной деревушке.

В комнате быстро темнело, а с темнотой усиливалась тревога. Неприятный осадок после печального сна почему-то стал явственнее, как будто борясь с желанием Джеки поскорее от него избавиться. Солнечный свет стал еще теплее, и она почему-то вспомнила детство, канун Рождества, горящий огонь в камине, украшенную елку, ароматный дым отцовской трубки и мягкий мамин смех, и свет так же тепло скользил по стене, и солнце неумолимо проваливалось за горизонт, и самая длинная, самая темная ночь в году, звездная, снежная, уже стояла у порога.

Медальон вздрогнул сам собой. Джеки уже даже не удивилась, настолько привычной и понятной стала его таинственная собственная жизнь. Она сжала его в ладони и вдруг ощутила нестерпимое желание пойти к тому большому дому, который видела только издалека. Странная решимость овладела ею. Ну в самом деле, что такого, если она просто пойдет прогуляться, раз уж Том оставил ее здесь одну?

Она накинула мантию и, почему-то поминутно оглядываясь, спустилась по скрипучей деревянной лестнице вниз. За конторкой никого не было, но откуда-то доносились приглушенные голоса. Джеки показалось, что тот самый румяный и сияющий маггл, который выдал им ключи, с кем-то разговаривает или даже спорит.

— Клянусь тебе чем хочешь, что я его узнал. Как будто призрак увидел, ей-богу. Потом только какая-то муть наплыла на голову, вроде как закружилось все, смотрю, а у него уже лицо совсем не такое как было. Что за чертовщина? Вот что это такое? Как может у молодого быть лицо покойного… Погоди, там кто-то есть.

Джеки поспешила спрятаться за угол, чтобы ее не увидели. Чуть шаркающие шаги, шорох отодвигаемой занавески.

— Никого. Показалось, видать. Что за день такой сегодня, мерещится на каждом шагу.

Джеки перевела дух и поняла, что под мантией вцепилась в свою волшебную палочку так, словно ее могли застигнуть за преступлением, и в случае необходимости ей пришлось бы защищаться изо всех сил.

Когда человек снова отступил за занавеску, она тише мыши прокралась мимо и выскочила за входную дверь, не обращая внимания на заливистый перезвон целой связки колокольчиков над дверью.

Очутившись на улице, она на миг замерла от ошеломляющего холода, а потом скорее бросилась прочь, надеясь, что маггл не выйдет за дверь проверять, почему в пустом коридоре вдруг зазвонили колокольчики.

Что он имел в виду? Почему он говорил с кем-то о Томе? Джеки не могла объяснить, но каким-то образом точно знала, что речь шла именно о Томе. Ведь именно ему этот мужчина сказал что-то о его схожести — вот только с кем? И почему Тому понадобилось накладывать на него какое-то заклинание, чтобы тот прекратил вспоминать и распространяться на эту тему? Несомненно, слова «какая-то муть наплыла на голову» означали что-то вроде конфундуса или другого заклятия, которое заставило его увидеть вместо лица Тома какое-то другое.