Последний оплот моего бессмертия (СИ)

— Больше так не делай, — бросил Том, все еще таща ее за руку за собой и даже не глядя. — Не надо, чтобы тебя видело много людей.

Джеки поняла: момент настал, но не успела сказать ни слова. Том толкнул дверь гостиницы, молча прошел мимо того самого маггла, и Джеки с удивлением заметила, что тот не обратил на них ни малейшего внимания. Она, спотыкаясь, бежала следом за Томом по деревянной лестнице, задыхаясь и всхлипывая, а потом он захлопнул дверь, закрыл ее на ключ и совершенно неожиданно схватил ее пылающее от холода лицо обеими ладонями и припал к ее губам так, как будто они были водой, а он умирал от жажды.

Едва не вырывая с мясом застежки, Том содрал с нее мантию, а потом, потеряв терпение, просто толкнул ее на постель. Джеки испугалась. Он был сам не свой, то-то дикое, опасное, звериное слышалось в его частом прерывистом дыхании, сквозило в каждом его движении.

Он так больно впился ей в шею — она так и не поняла, зубами или губами, — что она зашипела и дернулась в его руках. А ему как будто только того и надо было.

Все вмиг затянуло каким-то туманом, и Джеки, даже не пытаясь сопротивляться или противиться, сдалась. Она слышала прерывистое хриплое дыхание, и у нее было чувство, что Том сейчас не владеет собой, что он исполняет какой-то странный ритуал, в котором она исполняет роль инструмента, предмета, орудия.

Она попыталась позвать его по имени, но вместо этого получилось «Лорд Волдеморт». Неожиданная дрожь, похожая на восхищение, прошлась по всему ее телу. Сколько величия в этом имени, сколько силы. Придет день, и во всем мире его будут произносить с восхищением и страхом…

Что-то вздрогнуло и забилось внизу ее живота, совершенно внезапно, да так, что у нее перехватило дыхание. Какая-то невиданная горячая судорога прокатилась по ее телу, стремительно разбегаясь откуда-то из живота, и Джеки запоздало подумала — вот оно, то, о чем говорили старшие девчонки в школе. Туманная завеса упала, и все вокруг перестало радужно переливаться в сумеречном свете.

Том вздрогнул, тяжело опустился на нее, и ее бедра свела судорога. Джеки обхватила его обеими руками и ногами, и снова всплыло это щемящее материнское ощущение глубочайшей нежности. Она медленно поцеловала Тома в висок.

— Надо… нам надо… уходить… — прошептала она с трудом, едва двигая языком и губами. — Опасно здесь оставаться…

Том медленно поднял голову, и Джеки, мгновенно вспыхнув, почувствовала, как он выскользнул из ее тела.

— Нужно уходить, — повторила она, пытаясь понять, слышит ли ее Том, понимает ли. — Как можно скорее, пока они не пришли…

Том посмотрел на нее, и в этот раз Джеки поняла, что ей точно не показалось — его глаза засветились красным, настоящим ярким красным огнем. Взгляд, который он бросил на окно и дверь, горел ненавистью. Не говоря ни слова, он вскочил на ноги. Пока Джеки кое-как оправила платье, он собрал все в свой бездонный саквояж.

Какие-то голоса и шаги послышались внизу. Том замер, словно змея, готовая нанести удар. Один краткий миг Джеки была уверена, что сейчас между его губ покажется тонкий раздвоенный язык. Том молча протянул ей руку, и она вцепилась в него что было сил.

Грохот множества ног на лестнице, один мягкий, но сокрушительный удар в дверь, от которого с потолка посыпалась тонкая струйка штукатурки.

— Том Марволо Реддл! — крикнул кто-то, и Джеки показалось, что это голос Криспина. Она инстинктивно выхватила палочку, Том, похоже, тоже. Когда на пороге замельтешили фигуры людей, Джеки взмахнула правой рукой. Она и сама увидела, как сгустился перед ними воздух, превращаясь в плотную, непроницаемую, пружинящую стену. Криспин, бледный, решительный, бросился на эту стену, но было поздно. Какая-то ослепительная вспышка заслонила весь мир, а потом она и Том закружились в тесной воронке из тьмы и света.

***

Что-то то и дело цокало по оконному стеклу. Джеки открыла глаза. Едва различимый рассветный свет струился в низкое окно, а залитое дождем стекло то и дело задевала ветка рябины. Два оранжево-коричневых листочка уже прилипли к стеклу, и гроздья кроваво-красных ягод качались на ветру вместе с веткой, как будто кто-то разбрызгивал за окном пригоршни крови.

Стук ветки о стекло, завывание ветра, громкое тиканье напольных часов в углу. Дыхание Тома за спиной.

Они трансгрессировали сюда вчера, в темноте, надеясь на то, что теперь их никто не найдет. Джеки чувствовала собственную вину, ведь если бы не она, Криспин бы не пустился искать Тома, — и страх. Что-то тревожное в глубине ее души зудело и болело: Криспин вряд ли так обиделся на нее, чтобы попусту наговаривать на Тома. А значит, ему есть в чем подозревать…

Джеки закрыла глаза и мгновенно провалилась в видение, грянувшее как гром с ясного неба.

Она как будто лежала в тесном темном ящике, и сквозь стенки доносился приглушенный, размытый гул голосов. Потом ящик вдруг сдвинулся с места и куда-то поплыл, но не ровно, а подпрыгивая, будто его несли в руках. Джеки попыталась пошевелиться, но не смогла. Она не чувствовала ни своих ног, ни рук — только сплошное тело, неподъемное, гладкое, безликое.