Последний оплот моего бессмертия (СИ)

Он никогда еще не произносил ее старое имя, Джеки, с такой нежностью и страстью. Это было как-то странно и даже обидно, как будто он признавался в любви кому-то другому.

Джеки почувствовала, как он мягко тянет ее к себе, но неожиданно для самой себя воспротивилась. Том посмотрел на нее удивленно и как-то радостно, как будто она согласилась на что-то такое, что он давно от нее ждал.

С быстротой, силой и гибкостью змеи он выпрямился и, еще крепче сжав ее запястье, мгновенно и необоримо подтянул ее к себе. Она все еще продолжала сопротивляться, не совсем понимая, почему и зачем, потому что тело уже начало отзываться на жар, исходящий от его кожи, на неожиданно крепкое объятие одной его руки. Вторая все еще держала ее за запястье, но уже совсем легко, словно лаская.

— Скажи, что любишь меня, — приказал Том и прижался губами к ее шее. Джеки застонала, не в силах удержаться.

— О да, — выдохнул он, — о да…

— Я люблю тебя… — прошептала Джеки, и имя «Том» уже повисло на кончике ее языка, но что-то удержало ее. — Я пойду с тобой до конца, как ты захочешь…

Медальон, зажатый в ее левом кулаке, запульсировал. Том уложил ее поверх мягких волн смятого одеяла и, глядя ей в глаза, отвел в сторону ее бедро, приподнимая шелковую сорочку. Нестерпимая волна стыда и пронзительного волнения прокатилась от его пальцев по всему ее телу. Она протянула руки, как будто умоляя, и он снизошел — без улыбки, серьезный, почти зловещий в пасмурном утреннем свете. Последняя мысль, которая промелькнула в голове у Джеки до того, как весь мир растворился в его темных глазах, была о том, как искусно ему удается избегать ответов на ее вопросы.

***

— Я люблю тебя, — пробормотала Джеки и проснулась от звука собственного голоса. Она встрепенулась, совсем позабыв, где она и что происходит. Том глянул на нее с соседней подушки, улыбнулся. Его темные глаза смотрели так странно — сладострастно, да, наверное, это то самое слово, которое попадалось ей в книгах. Ей почему-то подумалось, как трудно, наверное, сопротивляться властной силе этого взгляда, как тяжело, наверное, выйти из-под этой темной, сладкой, горячей власти. И она сама удивилась своим мыслям — кому вообще придет в голову хотеть выйти из-под его власти?

— Когда-то давно, — сказал Том, и голос его был странно глубок и низок, — один колдун, который считает себя великим, могущественным и очень мудрым, сказал мне, что любовь — это огромная сила. И что я не буду великим, пока не изучу и ее наравне со всей мудростью, которую я уже постиг и которую еще собираюсь постигнуть. О, ему и не снились те высоты и глубины, каких я однажды достигну…

Джеки слушала, не совсем понимая, к чему он это говорит, но не перебивала.

— Старик уверен, что мои знания не полны, если я не понимаю, что такое любовь и в чем ее сила.

Том протянул руку и провел своим необычно длинным пальцем по ее щеке, по губам, груди.

— Надеюсь, ты поможешь мне понять, что такое любовь, — сказал Том, и сладкий трепет охватил Джеки. Вот сейчас, сейчас он скажет — впервые скажет ей — что любит ее… но Том ничего не говорил, и Джеки поняла, что ошиблась. Том не собирался признаваться ей в любви, он ждал подтверждения с ее стороны. Он ждал, что она снова и снова будет говорить ему, что пойдет за ним туда, куда он скажет, и на то, на что он скажет. Что-то похожее на страх защекотало ее изнутри, руки похолодели, и кончики пальцев как будто обросли крошечными иголочками.

— Если ты захочешь, Том, — тихо сказала она, понимая — чуть ли не впервые — насколько серьезно то, что она сейчас ему обещает, и то, что уже пообещала. Уголки его губ дрогнули, и голос — странный, холодный, ясный, звонкий — сказал в ее голове: «Лорд Волдеморт.»

— Лорд Волдеморт, — повторила она, словно послушная ученица, и Том улыбнулся, как будто она исключительно хорошо усвоила некий урок. Это было так странно, так… необычно. Лорд Волдеморт — и Джеки Мэйфейр, вряд ли можно найти два имени, менее подходящих друг другу. «Но ты Синистра Блэк, — напомнил тот же голос в голове. — А Синистра Блэк — это уже кое-что.»

— Что именно ты хочешь узнать о любви? — спросила Джеки. Ей нестерпимо хотелось погрузить пальцы в его растрепанные, рассыпавшиеся по лбу кудри, но она почему-то не посмела.

— Все, — просто ответил Том, как будто теперь ей должно было стать совершенно ясно, что к чему. — Все, что ты сможешь мне показать. И тогда никто не посмеет сказать, что Лорд Волдеморт несведущ в каких-то областях магии.

— Ты так долго помнишь то, что кто-то когда-то тебе сказал… — улыбнулась Джеки, надеясь, что он не примет ее слова за упрек в злопамятности. Том слегка прищурился, глянул на нее пронзительно и зловеще.

— Я никогда не забываю, — сказал он тем же низким, глубоким голосом, — и никогда не прощаю.

Дрожь пробежала по телу Джеки — страх, восхищение, возбуждение.

— Мой Лорд Волдеморт, — очарованно прошептала она. — Мой лорд…

Том подобрался ближе — как змея, скользнувшая среди травы.

— У тебя хорошо получается, Синистра, — тихо сказал он, склоняясь над ней, откидывая покрывала, — очень хорошо получается.