Последний оплот моего бессмертия (СИ)

Она несколько мгновений глядела, не мигая, на маленькие круглые щёчки своего сына, на закрытые темные глаза с длинными ресницами, и вдруг странная, сосущая дурнота, совсем как в первые месяцы беременности, близкая к обмороку, начала подниматься откуда-то из глубины живота.

Ее руки, державшие ребенка, вдруг ослабели и едва не разжались. Сидевшая рядом с ней женщина поспешно подхватила младенца, который незамедлительно начал кричать.

— На помощь! — крикнула она. — Сюда, скорее!

Кто-то вбежал в комнату, но Меропу уже затягивала тьма. Джеки в панике почувствовала, как холодеют пальцы на руках и ногах, как тело перестает ей принадлежать.

— Меропа, — тихо позвал кто-то в стороне. Она попробовала повернуть голову на голос, но не смогла. — Меропа, я здесь, любимая.

Она наконец сумела встать и оглянуться. Позади нее пролегла широкая пыльная дорога под блистающим, ослепительно-голубым небом. Аромат жимолости, гиацинтов и абрикосового цвета окружил ее, и радость наполнила душу. Том протягивал к ней руки — свежий, сияющий в своей крахмальной белой рубашке, с широкополой шляпой в руке.

— Меропа, — радостно сказал он, обнимая ее, не обращая ни малейшего внимания на ее грязные свалявшиеся волосы, на растрескавшиеся от холода руки и губы, и на кровь, текущую по ее ногам.

— Том, — прошептала она из последних сил. И бездна, наполненная солнечным светом, поглотила ее, и Джеки больше ничего не видела…

… пока Том не выдернул ее из вихря света и теней за обе руки.

— Сюда! — крикнул он, таща ее за руку, и Джеки нырнула следом за ним под прикрытие высокой острой скалы.

— Мы тут одни, — выдохнула она, все еще задыхаясь от боли в груди. Она так и не поняла, что за проклятие в нее попало, вероятно, что-то обморочное, но не слишком сильное — ведь она опомнилась за считанные минуты.

Но все то, что явилось ей в коротком видении, вдруг навалилось, словно груз свинца лег на плечи. Но почему — спросил вдруг голос в ее голове — почему я вижу то, что было с Меропой после того, как она продала медальон? Потому — ответил он же — что ты видишь уже не через медальон. Ты видишь через Тома.

Все встало на места само собой, и Джеки даже не нашла в себе сил сомневаться.

Меропа полюбила маггла. Опоила его приворотным зельем и сбежала с ним в Лондон. Продала медальон Слизерина в лавку Боргина и Берка за десять галлеонов и умерла в безвестном приюте, произведя на свет сына… Тома Марволо Реддла. Названного Томом в честь отца и Марволо — в честь деда.

«А я уж думал, ты — это он,» — сказал тогда Морфин. Как там он добавил потом? «Ты прям рожей точно как тот…» Том похож на своего отца как две капли воды. Это он пришел к Морфину в том обрывке жуткого, темного видения. Пришел за чем-то… за чем-то, чего Джеки пока не узнала. Именно поэтому она видела лицо Тома во всех видениях, связанных с Меропой, — потому что Том — точная копия своего отца. Вероятно, именно это имел в виду тот маггл в Литтл-Хэнглтоне. Он тоже заметил необыкновенное сходство между приезжим и старшим Реддлом, которого, вероятно, когда-то знал. Но дом Реддлов стоит пустой, запущенный, заброшенный. Где они, где отец Тома, и куда он ходил в тот вечер?

Отец Тома лежал там, на полу, в лунном свете, — ответила Джеки сама себе. А к Морфину он пришел за кольцом старика Гонта. Ведь так он сказал — «в некотором роде получил.» Джеки передернуло — в каком некотором роде, она боялась представить. О нет, Морфина ей было совсем не жаль, но Том… неужели ему пришлось применить силу, чтобы забрать кольцо у своего дяди? И почему он видел лежащие на полу тела? Почему он оказался в доме Реддлов после того, как… И Джеки вдруг совершенно отчетливо вспомнила затухающее ощущение силы в руке, сжимающей волшебную палочку. Ощущение замирающей зеленой молнии, которая разит без промаха, от которой нет спасения.

— С тобой все в порядке, Синистра? — спросил Том, держа ее за плечи, заглядывая ей в лицо. Глаза были внимательные, настороженные, горящие, но не красные.

— Да, — с трудом выдохнула Джеки. Она все еще не могла до конца привыкнуть к новому имени. Почему-то обидно было, что Том выбрал это имя — чужое, холодное, высокомерное, зловещее, — а не то теплое и простое, каким она привыкла называть сама себя.

Она подняла голову навстречу солнцу и огляделась по сторонам — убедиться, что их действительно никто не преследует. Вокруг поднимались острые скалы, засыпанные снегом, а где-то далеко внизу виднелась долина и как будто бы человеческое жилье — над крышами струился дым. На миг Джеки показалось, что они вообще никуда не трансгрессировали, но спустя несколько секунд она поняла, что место совсем другое.

— Где мы? — спросила она, с трудом заставляя голос и язык слушаться.

— Мы в горах, а там внизу — деревня Хогсмид. Отсюда рукой подать до…

— До Хогвартса, — перебила Джеки. — Ты перенес нас к своей старой школе — но зачем?