Последний оплот моего бессмертия (СИ)

Джеки вдруг последовала за Томом, который уже подошел к кладбищенским воротам. Она чуть не припустила бегом, подхватывая на ходу тяжелые длинные юбки чопорного траурного платья, но чуть только поравнялась с воротами, как поняла, что его и след простыл. Появляется из ниоткуда, исчезает в никуда.

Она еще раз огляделась по сторонам, развернулась и медленно побрела к семье под моросящим дождем. Сейчас все трансгрессируют домой, сядут за длиннющий стол в гостиной Хепзибы, растянутой до предела при помощи удивительной магии, в гостиной, где никогда не бывало столько народу одновременно, примутся лицемерно вспоминать ту, которую почти не знали и раз в сто лет навещали при жизни. Будут стараться незаметно — а потом всем станет все равно — разглядывать все занятные вещицы на полках и в застекленных шкафах. А потом душеприказчик покойницы зачитает ее завещание, и добрая половина этой толпы сбежит почти сразу же, потому что им не достанется ни ложечки, ни простенькой чашки из драгоценного старинного фарфора.

И вот когда вся эта орава разбежится, Джеки снова обретет покой.

— Где пропадала? — шепнул Криспин, когда она вернулась к остальным. Он окинул ее внимательным взглядом.

— Хотела побыть одна, — ответила Джеки. — Устала от этой толпы. Не от тебя, конечно, ты не подумай, — поспешно добавила она, безотчетно беря его за руку. — Ты-то здесь не ради тетиного наследства.

Как во сне она следовала за семейством, как во сне заняла свое место за столом, когда пришло время поминального обеда.

— И эта здесь… — раздалось с правой стороны. Джеки устало подперла руку головой, поставив локоть прямо на стол. Демонстративно. Говорившая зафыркала, и хоть Джеки и не удалось ее увидеть, она была почти уверена, что это была Бертрана. Ну или какая-нибудь из ее наперсниц, которая распивала с ней бесконечные чаи, дожидаясь оглашения завещания и перемывая кости всем без исключения.

— Это семейное дело!.. — донеслось с той же стороны. — Разве здесь место…

Джеки возвела глаза к потолку. Вот бы хоть каплю того яда, что оказался в какао бедной тети Хепзибы. Джеки представила себе, как говорившая вдруг умолкает и начинает синеть лицом, нечаянно, разумеется, совершенно случайно подавившись вкуснейшими каперсами.

Ей нестерпимо сильно хотелось терпко-кислого чаю с лимоном, а не всей этой изобильной еды. А еще ее мысли то и дело возвращались к Тому и предстоящей встрече.

— Джеки, ты здорова? — раздался вдруг шепот из-за левого плеча. Мама, конечно.

— Да, мам, все в порядке.

— Почему не ешь?

— Не хочется. Устала.

— Попросить подать тебе чаю?

— Нет, мам. Я подожду, когда все будут пить. Спасибо.

Джеки неловко улыбнулась матери левой стороной лица, все так же глядя в пространство. Напротив нее, отделенные от нее хрустальными бликами и мерцанием свечей, покачивались в полусвете размытые пятна чьих-то лиц, искры, разбрасываемые бриллиантовыми украшениями, тусклые отблески золота.

Сбежать бы отсюда к чертовой матери.

Рука сама потянулась к старинным часикам, висящим на поясе, на крученой бронзовой цепочке. Почти пять. Надо же, как быстро пролетел день. Совсем немного, и…

Она понятия не имела, о чем будет говорить с Томом и зачем его позвала. От этого становилось страшно, неловко и как-то тошно. А еще более неловко было от того, что ему явно не понравилось ее приглашение.

Внезапно ее осенило: Бертрана ведь говорила, что Хепзиба не на шутку увлеклась красивым гостем. А зная ее легкомысленный характер, легко предположить, что вела себя она соответствующе. Может быть, Том решил, что яблочко от яблони упало совсем недалеко, и Джеки тоже начнет с ним флиртовать? Конечно же, ему были в тягость заигрывания женщины, которая годилась ему в матери, самое меньшее, да еще и… чувство вины пронзило Джеки, и она вспомнила, какой молодой и свежей казалась тетя после того, как она избавила ее от краски на лице и кричащих цветов.

Но ведь Тому она показывалась совсем другой. С ужасным вульгарным макияжем, в ярких безвкусных платьях. И, уж конечно, ее авансы вряд ли могли доставить удовольствие молодому и красивому — Джеки внезапно ощутила горячую краску, взошедшую на щеки — такому красивому и молодому мужчине.

Щелк-щелк-щелк… Джеки вдруг заметила, что нервно щелкает крышечкой от часов, открывая ее большим пальцем и снова закрывая. Звук почти терялся в гуле голосов и звоне приборов, но она мгновенно захлопнула крышечку и сжала руки под столом.

Тем временем подали чай, мороженое и невообразимый ассортимент сладостей. Джеки неловко подцепила маленькой ложкой подтаявший крем-брюле, и тяжелая капля бухнулась прямо на ее платье.

— О, милочка, какое несчастье, — немедленно воскликнул притворно сочувственный голос справа. Та же самая ведьма, и как она только все видит? Никак ей покою нет. — Позвольте, я вам помогу!

Джеки не успела возразить ни слова. Обильный слой густой пены покрыл весь перед ее платья, от шеи и до самых бедер. Пена почему-то пахла маггловским отбеливателем, и Джеки это очень не понравилось. Зато родственница улыбалась.