Последний оплот моего бессмертия (СИ)

— Тергео! — воскликнула Джеки, направляя на пену свою собственную палочку. Здесь мало кто ее видел в действии, и сияющая надпись «Певерелл» произвела на многих почти такое же впечатление, как и на Тома.

Пена исчезла, но поганое предчувствие не обмануло Джеки: весь перед ее черного платья, где была пена, стремительно рыжел на глазах. Ведьма, наколдовавшая пену, притворно ахнула.

— О Мерлин! — воскликнула она. — Я вместо пятновыводителя добавила отбеливатель! Какое несчастье!

Джеки с оглушительным скрипом отодвинула стул и вскочила. Ее так и подмывало сделать какую-нибудь ответную пакость, но невероятным усилием воли она все же сдержалась.

— О да. Какая нелепая случайность, — тихо сказала она. Впрочем, в столовой уже несколько минут царила такая тишина, что ее слова донеслись до обоих концов стола. Все еще сжимая палочку в ладони, Джеки выбралась из-за стола и быстрым шагом направилась вверх, в свою спальню. Платье было мокрым, тяжелым, и отвратительно пахло отбеливателем.

Захлопнув дверь, Джеки прижалась к ней спиной, тяжело дыша. Ее ярости хватило бы сейчас, чтобы спалить полгорода, не говоря уже о стуле под толстой задницей названной родственницы.

Едва не ломая ногти, Джеки принялась раздраженно расстегивать длинный ряд матерчатых пуговиц. Платье казалось безнадежно испорченным. По крайней мере, прямо сейчас. Джеки разложила его на постели и провела над ним своей палочкой.

— Репаро!..

Но ничего не изменилось. Рыжие пятна никуда не делись.

— Репаро!..

Видимо, нужно было применить что-то другое, но в голову ничего не лезло.

Джеки подошла к окну и распахнула рамы настежь, жадно вдыхая сумеречную сырость, напоенную ароматом запущенного сада. Внезапно тени зашевелились и ожили, и Джеки заметила Тома, стоящего на прежнем месте, у кустов боярышника. Его глаза безучастно блуждали по фасаду, и уже через миг два взгляда встретились.

Только несколько секунд спустя Джеки поняла, что стоит перед распахнутым окном в одной только шелковой нижней сорочке. Том, видимо, тоже не сразу это понял и отвел взгляд только тогда, когда Джеки попятилась в глубину комнаты.

Но что… что он здесь делает? Не пробило даже шесть, а он уже тут.

Джеки распахнула сундук, выхватила первое попавшееся платье — плевать, подходит ли оно к случаю или нет, не ее вина, что настоящее траурное навсегда испорчено, — и, поспешно одевшись, пулей вылетела в сад.

— Однако, вы рано, — выдохнула она, чтобы хоть что-нибудь сказать. Том как-то принужденно кивнул.

— Не люблю опаздывать, — промолвил он, как будто оправдываясь или объясняясь.

Он сделал странное маленькое движение рукой, словно хотел что-то вытащить из-за спины, а потом вдруг передумал. Джеки поежилась. Было прохладно и очень неловко после сцены в окне.

— Идемте, — решительно сказала она и направилась к застекленной веранде.

— Вас не будут искать? — вдруг спросил Том. Джеки оглянулась и нахмурилась.

— Нет, — ответила она, правда, не совсем уверенно. — А почему вы спрашиваете?

— Не хочу создавать вам хлопот, — неожиданно мягко ответил Том.

— Не беспокойтесь, — более отрывисто, чем хотела, сказала Джеки и толкнула тяжелую стеклянную дверь. — Входите. Вы здесь когда-нибудь были?

Чуть влажное тепло приятно окутало ее лицо после холода: здесь у Хепзибы был маленький зимний сад, в котором зимой и летом поддерживалась одна и та же температура. Пряный аромат диковинных цветов поплыл в воздухе. Сами собой зажглись шарики теплого света под потолком. У стеклянной стены, под высоким цветущим кустом стоял маленький изящный столик, около него — небольшой буфет, где Хепзиба хранила чайные принадлежности и несколько бутылок чего покрепче.

— Чай? Кофе? Огневиски? — спросила Джеки, с преувеличенным усердием накрывая на стол. Ей было все еще неловко смотреть Тому в глаза. Даже если бы не ее появление в окне, ее сердечко прыгало при каждой встрече с его внимательными серьезными глазами, при каждом взгляде на его красивое лицо, при каждом звуке его обволакивающего глубокого голоса.

— То же, что и вы, — все так же мягко ответил Том. Джеки протянула руки, чтобы взять его мантию, и вдруг их пальцы встретились. Шелковая подкладка была теплой на ощупь.

Мантия приятно пахла — кедровой древесиной, что ли, дорогой хорошей шерстью и чем-то похожим на малину. Что-то волнующе сжалось у Джеки в животе.

Она была влюблена всего однажды. В мальчика на три года старше себя. Он учился на последнем курсе, когда она увидела его в коридоре. Облитый прозрачно-золотистым светом зимнего солнечного дня, он стоял, прислонившись к стене у окна, и что-то сосредоточенно искал в учебнике. Золотистые искры играли в его светлых волосах, а глаза, когда он поднял взгляд, были голубее, чем зимнее небо за окном. Он так и не узнал о ее существовании и счастливо женился на сокурснице через год после окончания школы.