Последний оплот

–Можно сказать и так. Я представляю контрразведку нашей армии. Контрразведку РККА. Большего вам знать не следует.

–Вы хотите, чтобы я работал на вас?

–Вы уже работаете на нас, поручик Лабунский. Вы помогли нам в Воронеже. Вы помогли нам с атаманом Гордиенко. Формально вы выполняли приказ вашего начальства, но все выгоды из вашего задания извлекли мы. Вспомните, что банда Гордиенко распалась, а большая часть его повстанцев ныне воюет в составе бригады товарища Хотиненко. И воюет хорошо. Значит, вы помогли Красной армии.

–Если вы об этом, то это невольная помощь. А как моя служба в рядах Дроздовской дивизии? Я сражался с вашими отрядами.

–И что? Скольких бойцов Красной армии вы могли убить в бою? Предположим, что десять! Но вы спасли много больше, ибо благодаря вам почти тысяча казаков батьки Гордиенко перешла на нашу сторону. А если подсчитать что они уничтожили хоть по одному вашему солдату, то счет в нашу пользу, поручик. Не согласны?

Лабунскому трудно было с этим спорить. Он только сказал:

–Но работать на вас в качестве шпиона я не стану.

–Вы о штабе Кутепова? Вы слишком переоцениваете себя, господин Лабунский. Добровольческий корпус отступает и Кутепов не выполнил своей задачи. Мы восстановили прежнюю линию фронта.

–Но Русская армия существует.

–Скажу вам больше, ибо вы про это еще не знаете. Два дня назад, 8 августа наши дивизии форсировали Днепр и захватили Каховку.

Лабунский знал, что под Каховкой красным противостоял корпус генерала Слащева.

–Не думайте, что я вас обманываю, Лабунский. Именно так обстоят дела на фронте. Поляков мы бьём, и скоро командарм Тухачевский займет Варшаву. Врангеля мы загоним в Крым и в итоге опрокинем в море. Белым на Юге конец. Вы со мной не согласны?

–Я не стратег. Я всего лишь поручик.

–А и не нужно быть стратегом, Лабунский. Скоро события покажут вам, что я прав.

–И что вы хотите?

–Я предлагаю вам, поручик, работать на нас. Но совсем не так, как вы подумали. Меня не интересует штаб Кутепова.

–А что вас интересует?

–Предлагаю работать на нас после войны, – повторил Либерзон.

–Но вы сами только что сказали, что Белому движению на юге конец. Зачем тогда нужна эта работа?

–А вы не понимаете?

–Признаться нет. Объясните.

–Врангеля мы разгромим. Это ясно. Но ему удастся эвакуировать часть Русской армии из Крыма. Они уйдут в эмиграцию, и будут представлять опасность для Советской России. Борьба будет продолжаться.

–И я, по-вашему, стану служить большевикам?

–Называйте это как хотите, Лабунский. Вы нам подходите. Вы и так оказали большевикам большие услуги. Советская власть будет существовать. Ни вы, ни генерал Врангель, ни страны Антанты не в силах этому помешать. Это факт, и чем быстрее вы его примете, тем лучше для вас.

–Для меня?

–Именно для вас, поручик. Что вы станете делать в эмиграции? Что вы лично умеете?

Пётр не знал, что ответить на этот вопрос Либерзона.

–Вот именно, Лабунский. Сказать вам нечего. Вы сможете обосноваться во Франции или Германии. Но положение там тяжелое и работы нет для местного населения. Время тяжелое. Прошла война. И что дальше? Пойдете грузчиком на портовый склад? А я предлагаю вам стать агентом и получать солидное содержание.

–Продаться за деньги?

–Как трудно с вами говорить, Лабунский. Мы не на митинге. Я не желаю вас обманывать и называю вещи своими именами. Слова «предательство», «идеалы», «свобода», «верность» оставьте газетчикам. В России сейчас идет борьба за власть. За доступ к кормушке, если хотите. И естественно этот доступ получат не все. А только избранные. Также было и при царе. Состав дворянства от общего населения Российской империи не больше 2 %, добавьте к этому богатое торговое сословие еще пусть процента полтора-два. А остальные? А миллионы крестьян? А рабочие? Они не жили во дворцах.

–А теперь будут?

–Нет. И теперь не будут. Общественных благ на всех не хватает, поручик. Вот ваша знакомая Анна Генриховна в прошлой жизни была богата. Относилась к избранным. И ныне она станет к ним относиться. Только уже к другим избранным.

–А что будет, если я не соглашусь? Меня расстреляют?

–Лабунский! Вы снова меня огорчаете. В ЧК служат не ангелы, как и в вашей контрразведке. Но не стоит слепо доверять вашей печати, что там питаются мясом младенцев. Я вас все равно отпущу.

–Отпустите?

–Ваши товарищи в штабе не знают, что вы в плену. Ныне у белых такая неразбериха при отступлении, что вы сможете спокойно вернуться в свой штаб. И продолжайте себе воевать, поручик. Вы понадобитесь нам позже.

–А если меня убьют?

–Значит убьют. Вы не один, кому сделано такое предложение.

–А если я доберусь до наших, и донесу о нашем разговоре в контрразведку, где я имел честь служить, товарищ Либерзон?

–Это будет самый глупый поступок, поручик. Тем более что навредит он только вам, а не нам. Во-первых, вам придется признаться, что вы были в плену. Во-вторых, вам придется после этого объяснить, отчего вы выбрались из плена невредимым.

–Я…

Либерзон перебил его: