Последний пассажир

– Дверь по-прежнему заперта, и свет по-прежнему включен, но теперь хоть что-то можно разглядеть при дневном свете, – сообщает Смит. – Смотрите.

Встаю и подхожу ближе к окну. Фрэнни напрягается и дрожит, глядя на бассейн, крышка которого все еще закрыта, словно ничего не случилось.

– Кто-нибудь приезжал ночью? – Прищурившись, она смотрит на бассейн. – Бригада медиков? Вы что-нибудь слышали?

– Я все время не спал, – отвечает Смит. – Никто не приехал.

Прожекторы гаснут.

– Ой! – Фрэнни хватается за грудь.

Раздается щелчок, и Смит толкает дверь. Она открывается. Мы выходим на улицу, не бежим. Не похоже, что нас ждут хорошие новости. На этом корабле их никогда не бывает. Море спокойное, воздух свежий и прохладный. Солнечный свет пробивается сквозь плотные неподвижные облака.

Мы подходим к крышке бассейна.

Фрэнни указывает на трос, спускающийся от дымовой трубы.

– Он на месте, – говорит она. – Стена для скалолазания выглядит так же.

Фрэнни пытается сдвинуть крышку бассейна, но та наверняка весит несколько тонн. Она достаточно прочная, чтобы использоваться как площадка для занятий танцами на открытом воздухе и дискотек.

– Он?.. – спрашивает Фрэнни, и губы у нее дрожат. – Может, он все еще там?

– О нет, милая! – Я бросаю взгляд на Смита, затем снова на нее. – Нет, Фрэнни. Дэниел наверняка уже в больнице, где его подлечат, поставят капельницы, обеспечат вниманием врачей.

Чувствую необходимость защитить ее всеми возможными способами, хотя Фрэнни намного сильнее, чем я была в ее возрасте.

– Его невеста и ребенок, возможно, сейчас с ним, – подхватывает Смит, помогая мне подкрепить эту невинную ложь.

Фрэнни качает головой:

– Он умер. Его тело здесь, в бассейне, но Дэниела больше нет.

Следующий час тянется медленно.

Мы скорбим по человеку, которого знали всего несколько дней.

Отдаем ему дань памяти.

Напоследок Дэниел успел расставить много емкостей для сбора дождевой воды. Теперь эти кастрюли и ведра наполнены до краев. Мы втроем пьем прямо из кастрюль, позволяя воде стекать по уголкам ртов.

– Это больше, чем я выпил за последние три дня, – сообщает Смит, вытирая лицо руками.

– Спасибо Дэниелу, – вздыхает Фрэнни. – Мы не можем продолжать эту игру. Но как нам выйти из нее?

Смотрю на них обоих по очереди, а потом перевожу взгляд на океан. Мне столько всего не хватает этим утром. В основном – Дэниела. Хочется, чтобы он был здесь, с нами. Но также и Пита, его запаха, ощущения его ладони в моей. Таких простых вещей, как пойти вместе выпить в деревенский паб и чувствовать себя совершенно непринужденно. Сидеть у камина, читать книги и не беспокоиться, о чем думает другой. Я скучаю по теплу и безопасности своего кафе. По Джемме, моим коллегам и постоянным посетителям. По природе: бесконечным оттенкам зеленого. Мне не хватает пения птиц и гудения проезжающих мимо машин. Шума детей, играющих в футбол на улице, а вместо ворот – куртки и сумки. Все здесь сделано из твердого материала. Камеры, микрофоны, скрытая записывающая аппаратура. Возникает ощущение, будто все случившееся – пустяки по сравнению с тем, что ждет нас за следующим поворотом.

– Нельзя сдаваться, – возражает Смит. – Дэниел из последних сил старался выполнить задание. Нам следует сделать то же самое, чтобы почтить его память. Поддержать тех, кого он оставил.

– Но Фрэнни свое задание еще не прошла, – напоминаю я. – Милая, послушай, если ты пропустишь его, никто тебя не осудит, ни один человек.

– Не называй меня так, пожалуйста.

– Конечно. – Я киваю. – Извини. Если ты пропустишь его, Фрэнни, то победитель поделится своим выигрышем с тобой. Боже, не могу поверить, что приходится говорить о деньгах в такой день. Но мы же договорились вчера вечером. Мы – команда, своего рода семья. Мы больше не конкурируем друг с другом. Верно, Смит?

– Я помогу, как и сказал, но я не договаривался о равном распределении. Обещаю помочь его семье и сделать все, что в моих силах, для всех вас. И сдержу свое слово.

– Я хочу сойти с этого несчастного корабля, – выдыхает Фрэнни, и выражение ее глаз беспокоит меня. Что-то в ее взгляде напоминает мне Джемму в то время, когда она почти потеряла надежду. – Пусть корабль остановится и пришвартуется к какой-нибудь голой скале, а потом я уйду и буду сама по себе. Я не могу провести здесь больше ни дня. – Выражение ее лица отсутствующее. – Это больше не дурацкая игра. Это могильник.

Затем Фрэнни вспоминает, что ей нужно покормить и напоить собак. Я не видела шестерых, которых мы выпустили. Думаю, они охотятся внизу, на нижних палубах. Наверху животных нет. Только блестящие мокрые палубы и шум двигателей. Я предлагаю Фрэнни составить компанию, но она равнодушно улыбается и говорит, что ей нужно немного побыть одной.