Последний пассажир

– Но Каз получила помощь, – возражает Фрэнни вполголоса. – От всех нас. Это было командное задание. А сейчас несправедливо. Он там совсем один в такую погоду.

– Жизнь несправедлива. Уж мое поколение это понимает. И, как тебе лучше всех нас известно, Фрэнни, существуют последствия. Это одно из них.

Дважды звучит корабельный гудок, и я ощущаю острую боль в груди. Вспоминаю, как падала в океан. Как больно было ударяться о воду, как соль жгла горло и я не могла понять, в какую сторону плыву.

– Смотрите, он начал, – сообщает Смит.

Дэниел двигается элегантно и плавно. Он хватается за поручни, а затем перебрасывает ноги там, где нет удобной подножки. Кажется, для него это почти не составляет труда.

– У него действительно получается, – с облегчением улыбается Фрэнни.

На мгновение отвожу взгляд и смотрю на ту часть палубы, где мы с Питом гуляли всего несколько дней назад. Жаль, что я не рассказала ему об истории нашей семьи раньше. Пожалуй, когда наконец встречаешь человека, с которым можешь представить, как состаришься, то ужасно боишься все испортить. Я слишком крепко держалась за него, пытаясь воплотить идею полноценной семьи, а теперь не знаю, увижу ли его когда-нибудь снова.

На мониторе крупным планом показывается то, что мы видим сквозь узор дождевых капель на стекле. Лицо Дэниела. На нем написаны сосредоточенность и решимость. Губы повторяют «раз-два, раз-два», как мантру. Его лицо освещено, а с кончика носа стекают капли ледяного дождя. «Раз-два».

– Как думаете, что на этот раз будет в призовой каюте? – спрашивает Смит. – Я, например, съем несколько кусочков, а остальное приберегу. С этого момента нельзя забывать, что в еду могут добавить снотворное…

– Ах ты… – вскрикивает Дэниел, и камера приближает его лицо.

Мы видим его правую руку. Дэниел отрывает ее от стены и рассматривает кончики пальцев. Они покрыты чем-то темно-синим. Какой-то вязкой жидкостью. Дэниел растирает ее между пальцев, а затем вытирает руку о промокшие джинсы.

– Какая-то смазка, – говорит Смит. – Машинное масло.

Дэниел замедляется. Делает несколько глубоких вдохов и затем продолжает взбираться по стене. Его лицо залито смесью дождя и пота, а волосы прилипли ко лбу.

– Порывы ветра ему мешают, – замечает Смит.

Дэниел уже наполовину взобрался по стене. Он не смотрит вниз. Я почти уверена, что падение с такой высоты оказалось бы смертельным.

Заметив подножку, он подтягивает колено к груди, а затем, поставив туда ногу, вскрикивает от боли.

– Что случилось? – спрашивает Фрэнни.

Камера фокусируется на ноге Дэниела.

Она висит в воздухе.

Стопа красная.

Глава 85

На долю секунды камера фокусируется на коротком стержне, торчащем из подножки. Острый гвоздь поблескивает в лучах прожекторов.

– Кто бы это ни устроил, он больной на голову, – выплевывает Фрэнни. Затем она поворачивается к камере, расположенной в углу комнаты, и продолжает: – Не нужно так с ним поступать. Прекратите, будьте милосердны! Вы заходите слишком далеко.

Дэниел продолжает путь. Вверх, не вниз. Я бы уже давно отказалась от задания. Перспектива протянуть руку и ухватиться за осколок стекла или торчащий гвоздь на высоте пятнадцати метров над твердой палубой в шторм без страховочных ремней выглядит безумием. И все же Дэниел продолжает карабкаться.

Отхожу от окна, пошатываясь, когда корабль кренится то в одну, то в другую сторону. Мы одни. Так невероятно одиноки, и все же за нами наблюдают миллионы людей на планете.

– Еще один гвоздь, – поеживается Смит. – Вторая нога. Должно быть, чертовски больно.

Крупный план лица Дэниела: он висит на кончиках пальцев, челюсти сжаты. Тянет руку и осторожно нащупывает выступы над головой. Мышцы его предплечий напряжены. Дэниел подтягивается выше и раскачивается, но у него нет опоры для ног.

– Пожалуйста, – шепчет Фрэнни. И тут же стучит кулаком по стеклу.

– Не надо, – останавливаю ее. – Ему нужно сосредоточиться. Он сильный. Любит водные лыжи и серфинг. Он справится.

Чтобы схватиться за следующую опору, Дэниелу приходится вытянуться самым неестественным образом, раскачиваясь как маятник. Мышцы и сухожилия на его руках выступают словно струны пианино, а лицо напряжено от сосредоточенности.

Смит стоит, прижавшись носом к стеклу.

– Ему нужно найти ручку для спуска, иначе он проиграл.

Дэниел примерно с минуту ощупывает искусственные щели, а затем достает металлический предмет V-образной формы. Он зажимает предмет в зубах, все еще свисая с выступа, и подтягивается к тросу. Угол обзора камеры меняется, и я вижу, как пальцы Дэниела соскальзывают. Он отчаянно извивается, но успевает схватиться другой рукой и остается висеть над пропастью.

Фрэнни отворачивается, обхватив голову руками.

– Давай, Дэнни, – подбадривает Смит.

Я вжимаюсь в кресло. Такое испытание и на сытый желудок невозможно вынести, а в нашем истощенном состоянии это настоящая пытка.

Мы знакомы с Дэниелом совсем недолго. Я не религиозна, но мысленно произношу молитву «Отче наш», заученную в начальной школе.