Последний подарок Потемкина

Райка была двоюродной сестрой Сенькиного отчима. Всё ещё стройная в свои сорок лет, со следами былой красоты, Ираида Сергеевна Обольская, больше известная в определенных кругах как Райка-ранетка, в прошлой жизни была недоучившейся смолянкой. Но причудливой спиралью закрутился виток ее судьбы. Случайно отстав от основного клана Обольских, вовремя дунувшего в Финляндию, а оттуда в Берлин, семнадцатилетняя Раечка попала, что называется, в сомнительную компанию, и вскоре вектор ее жизненного пути резко изменил угол и направление…

Последний раз они виделись на похоронах отчима, года два назад.

– Чего пришел? – спросила Райка вместо приветствия, вперев в незваного родственника огромные, навыкате, голубые глаза. Когда-то прекрасные, а сейчас желтоватые с красными прожилками. Квасила Райка по-черному, и посему покойный отчим с ней особенно не общался.

– Вот, тетя Рая, посмотрите, пожалуйста, – развернул он, осторожно оглянувшись вокруг, свой сверток. Они сидели в ее маленьком закутке, рядом со складом. И оттуда, из заветных закромов, из самых недр этого пищевого рая невыносимо вкусно тянуло чем-то теплым, сытным, совершенно сводящим с ума…

– Это что же ты приволок? – ее глаза выкатились ещё больше и количество красных прожилок резко возросло. – И откуда достал? Мамка дала?

У него хватило ума молча кивнуть головой.

– Константин Иваныч, можно вас?

На ее зов из недр склада появился внушительных размеров мужчина, пружинистой походкой и рябым лицом с острыми глазами чем-то напомнивший Сеньке самца рыси, вставшего на задние лапы.

– Ну? – лаконично спросил он.

– Да вот, бахур бимбары притарабанил, походу антик, походу желтизна с брюликами, – на непонятном для Сеньки наречии обратилась к заведующему магазином Константину Иванычу Ниценко тетя Рая.

Рыжеватый, с проседью, завмаг отзывался также на погоняла Кастрюля и Костя-Подсолнух. За плечами у него были две «командировки». Одна – в Республику Коми, другая – на Кольский. Статья одна и та же: «Мошенничество с использованием своего служебного положения». Глаза его сверкнули – ну, точно, как у рыси, как только он бросил взгляд на содержание Сенькиного свертка.

– Ты этого копченого шмендрика в байде от чего откурочил? – небрежно спросил он, внимательно разглядывая негритенка в лодке, цепкими, в масть волосам, рыжими глазами. – От кровати мамкиной или от ручки дверной?

– Да что вы! – проникновенно произнес Сенька, опасаясь, что товар его не будет оценен по достоинству, – это очень старинная и дорогая вещь, из золота.

– Медяшка со стеклярусом, – процедил Подсолнух презрительно.

– Да нет же, я точно знаю, что это золото! – в волнении вскричал Сенька, приподымаясь с табуретки.

– Ша! – прикрикнул на него Константин Иванович, – не возбухай. Мы сейчас наукера по бронзулеткам вызовем, он твою цацку проверит на ацетон. Не сцы на рельсы, штымп, у нас всё по чесноку.

Минуты через три томительного ожидания к ним присоединился солидного вида человек, представленный Сеньке как специалист по ювелирным изделиям вообще и антиквариату в частности. Сначала специалист оглядел выпуклыми семитскими глазами Сеньку, потом надел очки с серьезными диоптриями и начал разглядывать обломок работы великого Дюваля со всех сторон. Пока он посапывал и потягивал внушительного размера носом, с упорством человека, страдающего хроническим ринитом, все остальные действующие лица молчали, наблюдая за его манипуляциями.

– Хватит сопеть, Соломон! – наконец не выдержал Константин Иваныч, – скажи уже что-нибудь, бикицер… – Это не желтуха, – оттопырив нижнюю губу ответил специалист по ювелирным изделиям, – а сверкальцы – просто булыганы, не брюлики…

– Лажовая, выходит, бронзулетка твоя, парень, – вздохнул Константин Иваныч.

– Как это лажовая? Не может быть, я точно знаю, что это золото, – захлебнулся от возмущения Сенька.

– Молодой человек, вы, к сожалению, заблуждаетесь, – выдавил из себя Соломон Моисеевич Соркин, – это бронза с бижутерией. Возможно, позолоченная бронза, но никак не золото, уверяю вас. В чем в чем, а уж в золоте-то я разбираюсь, поверьте…

– Ладно, не рюмь, все прокалываются. Лоханулся и ты, парень. Так и быть, Раиса, дай ему буханку от щедрот. Мы ж не звери, – примирительно сказал завмаг, поднимаясь и показывая всем своим видом, что разговор закончен.

– Вы знаете, я тогда в другое место пойду! – решительно сказал Сенька, тоже вставая и протягивая руку к своей фигурке.

Мощная веснушчатая ладонь легла на обломок броши. На ней было выколото восходящее солнце с пятью лучами. По количеству лет, проведенных за Полярным кругом, во время второй ходки.

– Так дела не делаются, шкет, – нехорошим голосом сказал Костя-Подсолнух, – тут ваши не пляшут. И стукнул три раза в стенку, отделявшую Райкин закуток от остального складского помещения.

В дверях замаячили фигуры грузчиков.

– Как у нас в леднике с местом? Баранью тушу с ливером и требухой запхаете, ежели что? И пару-тройку ведер с фаршем? – спросил он.

– Не вопрос, начальник…

Сенька почувствовал, как холодный пот потек по его спине.

– Хорош духариться, шибздик. Зараз на фрикадельки пустим.