Читаем Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в. полностью

После сей молитвы, читанной Царем с чувством чадолюбивого отца, дающего торжественный обет Богу любить Своих детей, судьба коих вложена Провидением в Его десницу, Его Величество встал, а все присутствующие преклонили колена, и картина сия была истинно величественна. Монарх, приосененный Святыней, венчанный Российской Короной, облеченный в Орден Царства Польского, стоит, а пред Ним все повержены долу с чувством возвышеннейшего благоговения! Примас прочел снова молитву о ниспослании Его Императорско-Царскому Величеству всех благ земных; по окончании оной все снова встали, а Первосвященник, отдав Царю низкий поклон, отправился со всем Духовенством в церковь Св. Иоанна, для ожидания там прибытия Государя Императора, Который вскоре отправился туда в таком же порядке, как и в залу Коронования. При выходе Его Величества из залы, произведен был 71 пушечный выстрел. Примас со всем Духовенством встретил Государя у входа в церковь со святой водой и молитвой, и предшествовал Ему до самого места, которое занимал Его Величество во время молебствия, в продолжение коего произведен был 101 выстрел. По окончании оного, Государь возвратился во Дворец с той же процессией, а Духовенство проводило Его Величество до дверей церковных. По прибытии во Дворец, Его Величество изволил удалиться во внутренние покои.

В сей самый день во Дворце был обеденный стол, на другой же дан большой бал, на котором однако Его Величество не мог присутствовать, по случаю легкой простуды. На третий день Особы обоего пола приносили поздравления Их Императорским Величествам.

В продолжение сих дней город был великолепно освещен и во многих местах видны были прозрачные картины с различными девизами, свойственными настоящему обстоятельству. Сверх того в сии дни был безденежный впуск в народный и Французский театры, а на поле, что подле Уяздов, были поставлены столы для угощения народа истинно по-Царски, с увеселениями, разного рода, коих подробнейшее описание, конечно, доставит удовольствие вашим читателям. В 1-м часу, Их Императорские Величества выехали на вышеозначенное поле. Великое множество зрителей, по билетам, находились в нарочно для сего приготовленном амфитеатре. Народ кипел на поле: его было до 80,000 человек и на лице каждого блистал луч истинного восторга. Посреди площади возвышалась ротонда, с отличным вкусом выстроенная, о шестнадцати столбах Коринфского ордена; на куполе, украшенном гирляндами, сиял Белый Орел с распростертыми крыльями. Царица изволила приехать в открытой карете, в сопровождении Державного Супруга Своего, Наследника, Цесаревича, Великого Князя Михаила Павловича, и блестящей многочисленной свиты, верхом. Проехав несколько раз сквозь веселые толпы народа, с восхищением встречавшего Царскую Фамилию громогласными восклицаниями, Их Величества изволили войти в ротонду, и когда заняли Свои места, начались разного рода увеселения: карусели, гимнастические игры; народ гулял по обширному полю, и внимание трудолюбивых граждан, редко пользующихся подобными увеселениями, беспрестанно занимаемо было то танцами на канате, то борьбой и метанием в цель, то ристанием легких наездников, то полетом воздушного шара. Наконец, насытив себя подобными зрелищами, все окружили столы, на коих яства предложены были веселящемуся народу рукою Царской. За этими бесконечно длинными столами, покрытыми белыми скатертями, уставленными множеством блюд, между коими, по нежному вниманию, представлены были и национальные яства народа Польского, окруженными фонтанами, бившими разноцветными винами, пировали граждане, уже носящие в душе своей любовь, благоговение и преданность к Николаю и Его Августейшему Дому. Царь и Царица еще раз проехали по полю между рядами народными и, встреченные восклицаниями и благословениями верных Своих подданных, изволили, быв сопровождаемы кликами патриотического восторга, возвратиться во Дворец. В вечеру, в обширных и великолепных залах здешней Ратуши дан был городом блистательный бал, удостоенный присутствием Их Императорских Величеств, Которые и 17 (29) Мая благоволили почтить прекрасный был, данный Президентом Сената, Графом Замойским. 19 (31) Мая в 3 часа был при Дворе стол на 300 особ, к коему приглашены были Духовенство, Сенат, знатнейшие Придворные Чиновники, Генералы, Полковники, равно как Нунции и Депутаты Воеводств. Вечером Их Императорские Величества присутствием Своим осчастливили народный театр, где дана была Опера: Цецилия Пещинская, музыка сочинения Капельмейстера Курпинского. Патриотический восторг снова блеснул здесь при появлении Монархов.

20 Мая (1 Июня) был при Дворе бал и ужин.

21 Мая (2 Июня) Граждане с изъявлением душевной горести, видели проехавшую по городу в час по полудни, в дорожном экипаже Государыню Императрицу вместе с Его Высочеством Великим Князем Наследником: Они изволили отправиться в Берлин.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих литературных героев
100 великих литературных героев

Славный Гильгамеш и волшебница Медея, благородный Айвенго и двуликий Дориан Грей, легкомысленная Манон Леско и честолюбивый Жюльен Сорель, герой-защитник Тарас Бульба и «неопределенный» Чичиков, мудрый Сантьяго и славный солдат Василий Теркин… Литературные герои являются в наш мир, чтобы навечно поселиться в нем, творить и активно влиять на наши умы. Автор книги В.Н. Ерёмин рассуждает об основных идеях, которые принес в наш мир тот или иной литературный герой, как развивался его образ в общественном сознании и что он представляет собой в наши дни. Автор имеет свой, оригинальный взгляд на обсуждаемую тему, часто противоположный мнению, принятому в традиционном литературоведении.

Виктор Николаевич Еремин

История / Литературоведение / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии