Последний рассвет Тарайи

– Дарб-аран-русс! – выкрикнул вдруг один из чужаков и как по команде из-за ближайшего горизонта появились еще дарбы – немного, всего пятеро, но уже на лошадях. Они сразу же перешли в бешеный галоп, ознаменовав о своём присутствии мелкой дрожью земли. Пешая троица убрала свое оружие в чехлы за спинами, сменив его на уже знакомые плети со стальными шарами. В этот момент мироздание вдруг ожило для Зора и обрушило на него массу звуков, чувств, мыслей, что даже слегка помутнело в глазах. Пешие дарбы ускорились, тоже перейдя на бег. Троица неслась навстречу одинокому гарийцу, и тут позади него послышался разномастный боевой клич. Бегло обернувшись, он увидел, как сирхи седлали лошадей, и стремительно срывались в его сторону, а впереди, на невысокой пегой лошадке несся, держа на вытянутых руках перед собой два кривых меча, Качудай. Он сорвался за Зором почти следом, как только поймал первого попавшегося коня. Качудай не мог себе уже позволить оставаться без гарийца, и его совсем не волновало, каков будет исход, не пугали стрелы чужаков, да и вообще страх у Качудая был теперь один – струсить, не успеть за Зором, и если смерть, то только под чистым взором этого великого воина. Накануне впервые за долгое время, встретившись со своими соплеменниками, он вдруг понял где-то в глубине души, насколько ошибался во всём в своей жизни, топтался на месте, словно вольный степной рысак в путах. Нет, он конечно понял это еще раньше, но осознать до конца не удавалось, теперь же все стало предельно ясно и его тайные мысли только утвердились. Этого короткого ночлега среди сирхов хватило, чтобы взглянуть на всё иначе. Качудай вдруг осознал в себе жалость к ним всем, к себе. Некое искреннее сочувствие поселилось в душе, но в то же время пришла и радость от того, что удалось это всё осознать, прочувствовать в себе и он непременно желал, чтобы и каждый сирх испытал подобные чувства, ради которых не стоило бояться какой-то там смерти. Он начинал видеть мир другими глазами, чувствами. С каждым днём вера степняка крепла, и он знал, что действительно шагнул на некий великий путь, который озарял перед собой этот бесстрашный Урус.

Зор сцепился с пешей троицей за несколько мгновений до того, как пятеро грозных всадников и сотня степняков, столкнулись в бешеной скачке друг на друга.

Уже привычным росчерком клинка, Зор разрубил самого первого, увернулся от стальной плети другого и третьему снес голову. Последний дарб сумел увернуться от очередного взмаха гарийца и в ответ достал скользящим ударом в лицо, вспоров кожу от виска до подбородка – это было последнее, что он успел сделать, перед тем, как из его шеи хлынула кровь, по которой рубанул подскочивший сзади Качудай.

– Э-хей, Урус-Зор, смерти нет, пока мы живы! – Выкрикнул он, скалясь в довольной улыбке. Он хотел развернуть коня, и тут же получил удар стальным шаром в спину, свалившись с лошади. Зор, до этого заметивший скачущего следом за Качудаем дарба, рванулся вперед, прыгнул, и, схватив за шиворот, швырнул его на землю, тут же сломав гортань. Качудай хрипел, пытаясь подняться, не в состоянии сделать вдох. Ему казалось, будто легкие кто-то сдавил сильно, и не было возможности раздуть эти меха, наполнив живительным воздухом. В глазах темнело, противным зудом раздаваясь по всему телу, а вдох так и не давался. Степняк остервенело вгрызался пальцами в дерн, судоржно выгибаясь. В момент, когда перед взором уже поплыли темные блики, спазм отступил, и долгожданный громкий вдох наполнил легкие кислородом.

Зор хотел было прийти на помощь другу, но на него уже летел другой, а трое оставшихся нещадно рубили сирхов, неспособных хоть как-то противостоять в десятки раз превосходящим по силе и ловкости каращеям. Степняки пытались жадно рубиться, но их выпады, движения, действия, выглядели какими-то неумелыми, неуклюжими на фоне скорости и грации противника. Дарбы стремительным вихрем лавировали между беспомощными степняками, мощными ударами своих плетей разбивая им черепа.

Зор уже справился с нападавшим, и бросился в гущу основного боя. Сирхи смогли ранить коня одного из дарбов, и тот уже пешим вел схватку, но это никак не облегчило задачу, потому как приблизиться хоть как-то к нему было невозможно. Чужак со скоростью степного смерча орудовал плетью, молниеносно перемещаясь между неуклюжим противником, продолжая монотонно разбивать головы всем попадавшимся на пути.

Подоспевший Зор увернулся от пролетающей мимо глаз темной стали, отрубив первым же взмахом пешему дарбу руку, а вторым снял голову. Он уже чувствовал, что сзади на него летел следующий и не оборачиваясь, дернулся в сторону, развернулся и, прыгнув, схватив пролетающего мимо всадника, сбросил того на землю, вдогонку рубанув мечем почти не глядя. Видя, что исход боя вдруг переломился, сирхи воспряли духом, загорланили и, накинувшись на последнего, все-таки сумели задавить его массой, потеряв в момент этой атаки еще пятерых.