Последний рассвет Тарайи

Качудай его заметил довольно далеко, пытался растолкать Зора, чтобы ретироваться от греха подальше, но тот впервые находился в таком крепком забвении, что поднять его было невозможно и теперь ничего не оставалось, как выйти на странного верзилу в открытую. Одно радовало, что это был не каращей, и Качудай надеялся, несмотря на свое паршивое состояние хоть как-то навредить незваному гостю. То, что перед ним был боец, сомнений не возникало. Сосредоточенный цепкий взгляд заставлял считаться, а выветренное лицо, испещренное шрамами вдоль и поперек, вызывало искреннее уважение. К какому роду принадлежал чужак, понять было сложно, но он не был ни гарийцем, ни сирхом, ни даже даканцем, коих Качудай повидал на своем веку достаточно много. Неопределенного возраста, скорее всего, гораздо старше него – это выдавали полностью седые до белизны волосы и такая же густая коротко стриженая борода. Из одежды на нем были высокие шнурованные сапоги из бурой кожи, такие же штаны, сильно истертая коричневая куртка с высоким воротом, перетянутая оружейной сбруей.

– Убери сталь, сирх, уйди с пути и я не стану отнимать твою жизнь! – тихим басом в приказном тоне заговорил здоровяк, глядя исподлобья на тяжело дышавшего степняка.

– Уходи! – Вновь выкрикнул Качудай, обнажил второй клинок, – Уходи, кто бы ты ни был, и я клянусь Всевышним, что не пролью твою воду жизни!

Дыхание Качудая сильно сбивалось, одно веко подрагивало, мышцы налились тяжестью. Придавленная конем нога плохо слушалась, и приходилось стоять практически на одной, а передвигаясь, сильно подволакивать другую. Он был в смятении, понимая, что в нынешнем состоянии просто не выстоит против этого здоровяка. Его разум обуревала обида, отчаяние от бессилия перед ситуацией. Неужели все вот так закончится и Зор не сможет пройти тот путь, который завещал Гаруда? Неужели он – достойный воин степи, не сможет охранить великого Уруса в момент, когда ему так нужна помощь? Качудай себя ощутил вдруг жалким и беспомощным, опустошенным в миг – бесполезным тогда, когда его участие так стало важным, а он стоит сейчас перед погибелью и не может абсолютно ничего поделать. Он предал Зора, предал его намерения, предал не свершенное великое, которое должно было обязательно произойти, если бы он сейчас смог…

– В последний раз говорю тебе слово, сирх – уйди с пути, мне нужен лишь тот гариец! – кивнул он ему за спину. – Слово мое, что жизнь твою не трону, можешь уйти без опаски!

Качудай оскалился, зарычал, словно зверь сквозь стиснутые зубы, рассек мечем воздух перед собой, шагнул навстречу. Их разделял всего какой-то десяток шагов. Здоровяк досадно выдохнул, медленно вытащив из-за спины свой меч.

– Постой! Что ты хочешь? – в надежде вопросил степняк, – Золото есть, вот, возьми! – он достал из-за пазухи сверток пергамента и бросил ему под ноги.

– Здоровяк усмехнулся, взмахнул мечем, кончиком разрубив пергамент, отрицательно качнул головой, сделав шаг навстречу.

– Стой! Оставь слово своё, что если одолеешь меня, то не отнимешь жизнь у Уруса, пока тот в явь не вернется! – отчаяние степняка бурлило, и он не знал, как выпутаться из этого, как не предать веру в себя. Оставалось хоть слово выпросить в надежде, что Зор легко сможет справиться с ним, когда очнется.

Незнакомец посмотрел на степняка, удивленно нахмурив брови, а затем расхохотался, запрокинув голову к небу.

Качудай не понимал столь странной реакции и поначалу растерялся но, все же воспользовавшись моментом, прыгнул вперед, взмахнув клинком. Противник среагировал мгновенно, отбив удар хоть и в последний момент. Качудай упал, споткнувшись на поврежденной ноге, поднялся, рыча от дикой боли, которая пронзала все тело от резких движений, извернулся и снова сделал выпад, все же сумев самым кончиком достать по руке, но тут же получив удар кулаком в голову, свалился снова. Сил подняться больше не было. Качудай тяжело дышал, злясь на себя за беспомощность, что был слышен даже скрежет его зубов.

– Ты ли, сирх, за жизнь гарийца вступаешься или мне почудились слова твои? – Здоровяк наступил степняку на горло, придавив к земле. – А я думаю всё, отчего не спится мне последние ночи, а это сирх встал на защиту гарийца! – Он вновь засмеялся, будто это была какая-то хохма, и тут же почувствовал резкую боль в ноге.

Качудай из последних сил потянулся к сапогу и, достав оттуда нож, всадил его в ногу противника, но слегка промахнулся и только вспорол кожу на бедре, откуда тут же брызнула кровь.

Здоровяк досадно ухнул, влепил неугомонному сирху ладонью по лицу, что у Качудая потемнело в глазах на мгновение.

– Слово моё, что ни помыслов, ни поступков черных не будет гарийцу! Ты понял, сирх?! – пристально посмотрел он на того, перевязывая наскоро порез лоскутом, достав его из-за пазухи.

Здоровяк подхватил сирха за грудки, поднял на ноги, тот скривился от резкой боли.

– Я не враг ему, сирх!

– Кто ты?

– Маргас, моё имя, а вот кто ты и каковы твои намерения? – он с прищуром недоверчиво посмотрел степняку в глаза.

– Маргас! – послышался окрик.