Последний разговор с Назымом

– Ты что здесь читаешь, Веруся, так таинственно? – спрашиваешь ты, войдя в комнату.

Я показываю. Ты листаешь страницы поэмы.

– Читаешь мои письма к тебе?! Как я рад, но почему тебе взбрело в голову их вдруг читать? – И, взглянув на мое лицо, пугаешься. – Что-нибудь случилось?

– Не пиши про меня больше стихов, – тихо прошу я. – Пожалуйста. Умоляю!

– Что это значит? – сердишься ты. Я объясняю.

– Нет! – кричишь ты мне прямо в лицо. – Ты не имеешь права просить меня об этом! Ты не палач! Ты знаешь, я для тебя могу сделать все, но не это! Это моя душа говорит, понимаешь! Что мне делать, если стихи идут из меня? Лопнуть?! Сколько времени ты можешь набрать воздух и не дышать? – И сообразив, что тут замешан Акпер, к нему: – И вы, Бабаев, тоже хороший друг! Слушаете сволочей, да еще приходите ей рассказываете! Нормальный человек, ни хороший, ни плохой, просто нормальный, никогда стихи так читать не будет. Только дрянь, которая развлекается литературой. Эти мухи окололитературные! «Назым Хикмет сошел с ума?» Да, сошел! И я горжусь этим! Я желаю, чтобы каждый человек так сошел с ума, как я!

Ты стоишь среди нас огромный, непримиримый, гневный. Выпрямился, руки сунул в карманы, красивый – глаз не оторвешь! И я начинаю тупо отступать:

– Пиши. Ладно, пиши (это я ему говорю, ему «ладно» и «пиши»!). Только не печатай. В конце концов, ведь это не самое главное.

– Во-первых, я не хочу этого! Не печатать. Я никогда не скрывал ни от кого, что′ я думаю, чем живу. Даже от турецкого правительства. Теперь вы хотите, чтобы я скрывал от всех, как я люблю свою жену. Не чужую, а свою жену! Вы подумайте! Да неужели ты не понимаешь, Вера, что мы с тобой можем так гордо, так честно жить потому только, что любовь есть между нами. Иначе это действительно смешно. Пошлый анекдот. Плохая шутка конферансье. Мы с тобой сами слышали на концерте: «Почему вы выходите замуж за академика? – Хочу быть его вдовой». Очень остроумно!

Ты вырываешь у меня из рук поэму, говоришь:

– Пожалуйста, покажи мне, что здесь неприличного? Я верю Слуцкому. Он бы сказал, если бы при переводе заметил что-то. Ну, покажите, покажите мне, где я тут опозорил Веру или себя? Или как это у вас называется словом… – ты после нескольких попыток произносишь: – Ском-про-ме-ти-ровал!

Назым, Назым, я погибаю без тебя! Отзовись! Дай знак, я пойму… Я догадаюсь. В ручку нашей машины кто-то каждое утро вставляет простенькие цветы. Знаю. Они не от тебя.