Последний рейс

– Послушайте. Я ценю вашу заботу; только когда от тебя вот так отказываются самые родные люди, это не проходит бесследно. Внутри что-то необратимо ломается. И ты уже не можешь открываться другим.

Лиз смотрела на нее в упор. Не выдержав пристального и спокойного взгляда, Ева отвернулась. В туннеле мелькнул свет, и к платформе подкатил поезд; двери открылись, и толпа, успевшая скопиться в зале, внесла их в вагон.

* * *

По дороге домой Ева украдкой рассматривала Лиз – ее седые волосы, собранные в аккуратную прическу, благородную осанку – и размышляла над ее советом. Даже попыталась представить своих бабушку и дедушку, которым изо дня в день приходится жить с мучительной болью, ведь наркотики забрали у них дочь, а внучкой они пожертвовали сами. И что будет, если она вдруг появится у них на пороге? Снова боль. И никакого утешения, лишь доказательство их правоты и ее никчемности.

Ева оказалась даже хуже, чем ее мать. Та была просто больной, а она стала наркодилером, который, не моргнув глазом, превращает девятнадцатилетнего парня в кровавое месиво из-за пары сотен баксов. Вот и сейчас она жалуется на свою судьбу, а дома ее уже ждет телефон с сообщениями о новых заказах. И Лиз даже не подозревает, что за чудовище сидит рядом с ней в скрежещущем и покачивающемся вагоне.

Состав нырнул в туннель под заливом, и у Евы заложило уши. Вокруг в мерцающем свете танцевали тусклые тени. Ева думала, как завтра, едва проснувшись, привычным движением откатит стеллаж на кухне и вернется к работе. Раньше подобные мысли успокаивали и обнадеживали ее, теперь же от них ей стало тошно. Единственное, чего ей хотелось, – повернуть время вспять и переиграть сегодняшнее утро, когда Лиз явилась к ней со счастливой улыбкой и вторым билетом. Или, может быть, вернуться еще раньше, на несколько недель назад, в тот вечер в парке Тилден, и уйти домой сразу, как только появилось дурное предчувствие, не дожидаясь Бриттани, спокойно принять душ и отправиться на смену в ресторан, оставив агента Кастро ни с чем. Или еще раньше, в то промозглое утро после отчисления, когда она стояла с вещами на тротуаре, – и сказать «нет, спасибо» Дексу. И Уэйду. С желаниями всегда так: стоит только начать, и остановиться уже невозможно. Цепляясь друг за друга, они растут, как снежный ком, который потом обрушивается лавиной, погребая под собой все живое.

Ева смотрела на свое тусклое отражение в темном окне и вдруг с нестерпимой ясностью осознала: с нее хватит!

Это сумасшествие, она понимала. Фиш и Декс никогда ее не отпустят. Хотя она и была лишь пешкой, но могла кое-что рассказать.

А если попытаться разузнать еще больше?

Раньше она видела в агенте Кастро только угрозу, но ведь можно взглянуть на его появление и под другим углом – как на возможность. Шанс стать той Евой, которую видела перед собой Лиз.

Фотография со стадиона, лежащая у нее на коленях, казалась реликвией давно минувшей эпохи. Поезд вынырнул из туннеля, и в вагоне стало светлее. Как и в ее душе. Там, где раньше зияла черная дыра, забрезжил свет; там, где раньше обитало лишь отчаяние, поселилась надежда.

Ева продолжит свою работу, но теперь у нее будет цель – смотреть, ждать и не прощать ошибок. Агент Кастро вернется, она не сомневалась. И на сей раз она не упустит свою возможность.

Клэр

25 февраля, пятница

На следующий день, ожидая свой обычный утренний кофе, я замечаю на одной из стен кофейни доску с объявлениями о вакансиях и подхожу поближе, чтобы изучить ее. Взвесив накануне все «за» и «против», я решила смыться из Беркли, взяв с собой Евину карту социального обеспечения, свидетельство о рождении и другие документы. Да вот денег у меня осталось в обрез – всего три с половиной сотни баксов. С такой суммой далеко не уедешь. Надо искать работу.

Я много чего могу: вводить данные, разносить заказы, даже варить кофе, – но меня начинает трясти от страха всякий раз при мысли, что мне придется врать и публично выдавать себя за Еву. Одно дело тайно жить в ее доме и представляться ее именем, заказывая кофе, и совсем другое – вписать номер ее социального обеспечения и имя в налоговую форму.

К тому же мне не дает покоя вопрос, от чего – или от кого – все-таки бежала Ева. О нормальной работе можно даже не мечтать – любая проверка анкетных данных мигом выявит подлог. Мне придется постоянно переезжать с места на место, убегать, прятаться и ждать, когда прошлое Евы меня настигнет.

На улице уже появились первые студенты, спешащие на занятия. Целая толпа только что выгрузилась из автобуса на остановке неподалеку. Одни бодро шагают под музыку в наушниках, другие потягивают на ходу кофе из бумажных стаканчиков, третьи еле волочат ноги. Что поделаешь – конец рабочей недели.