Последний рейс «Лузитании»

Брайс прикинул, что если погода будет спокойной и поможет ответвление Гольфстрима, идущее вдоль ирландского побережья, то средняя скорость судна за ночь может составить 21 уз, но ни одной десятой узла сверх этого. Он поднялся наверх, чтобы доложить Тернеру о том, что «Лузитания» развила максимально возможный ход, при существующем расходе и давлении пара, не подвергаясь при этом риску.

Капитан Тернер не мог приказать ему произвести манипуляцию с предохранительными клапанами.

В тот же день вечером на судне состоялось последнее за рейс общественное мероприятие - концерт. На следующий день перед прибытием в Ливерпуль каждому предстояло упаковывать свои вещи. Перед концертом многие устроили у себя приемы, в том числе и Фроман. Среди гостей, наполнивших его каюту, были актриса Рита Джоливе, Чарльз Клейн, Джустус Форман, Элберт и Алиса Хабберд, Вандербилт и сам капитан Тернер. Среди приглашенных был также судовой парикмахер Лотт Гэдд, что еще раз свидетельствовало о демократизме Фромана, которое произвело должное впечатление на гостей.

В другой, находившейся неподалеку, каюте, супружеская пара Плэмандонов из Чикаго более спокойным образом отмечала шампанским 36-ю годовщину своей свадьбы. В своей записной книжке Чарльз Плэмандон сделал пометку: «Четверг, 6 мая, «Лузитания», 488 миль. Приятная погода, весь день солнце. Вечерний концерт для семей моряков».

Компания, собравшаяся у Фромана после обеда, оставалась у него до вечера, но капитан Тернер был вызван наверх. Рассыльный вручил ему радиограмму, полученную от Британского Адмиралтейства в 7.50 пополудни. Она гласила:

Подводные лодки проявляют активность у южного побережья Ирландии.

Эта радиограмма вызвала у Тернера дополнительное беспокойство в связи с недостатком содержащейся в ней информации. Возможно, что часть ее была пропущена при передаче. Поднимаясь на мостик, он нацарапал на бланке текст, требующий разъяснения.

В 7.56 пополудни радиооператор Стюарт Хатчинсон отстукал азбукой Морзе запрос, который военно-морская радиостанция на мысе Лендс-Энд, находящаяся теперь всего в 375 милях к востоку, должна была тут же получить.

В течение нескольких минут Тернер получил ответ - это была радиограмма, абсолютно идентичная первой.

Капитан стоял в темноте на мостике, а «Лузитания» продолжала нестись вперед. Ветер, дувший в лицо, был мягким. Интуиция старого моряка подсказывала капитану, что земля уже недалеко, хотя это были еще не ее запахи. Он знал, что даже ночью цвет и состав океанской воды заметно меняется при постепенном подъеме морского дна,'' особенно с приближением к устью р. Мерси, с ее достаточно глубоководным каналом для судна с осадкой в 37,5 фута.

В 8.30 начальник радиостанции принял другое, более определенное послание из Адмиралтейства:

Всем британским судам!

Берите ливерпульского лоцмана на баре р. Мерси и остерегайтесь мысов. Проходите гавани на полном ходу. Подводные лодки у скал Фастнет.

«Лузитания» подтвердила прием, и радист на станции Лендс-Энд сделал об этом пометку в своем журнале.

Тернер со старшим механиком снова прикинули: «Четыре гребных винта развивали максимальные при данной производительности котлов обороты и обеспечивали скорость 21 уз. Вот если бы случился туман, которые часто нависают над ирландским побережьем! Это можно было бы только приветствовать. Еще бы, лодки у Фастнета!»

Спасательные шлюпки были вывалены за борт. Двери в водонепроницаемых переборках закрыты, за исключением тех, которые нужны были для доступа к кабелям, механизмам и важным приборам управления, но и их можно было перекрыть в последний момент. Если он наступит, то плаванию судна придет конец.

Механики подтвердили, что выполнили все предосторожности, а палубные офицеры проверили наблюдательные посты. После полудня палубная вахта была удвоена. Теперь в «вороньем гнезде» на мачте находилось уже два наблюдателя вместо одного, как обычно, а на баке - два впередсмотрящих. На мостике постоянно присутствовало не меньше двух офицеров, которые вместе с дополнительно выделенными рулевыми наблюдали за возможным появлением субмарин и чего-либо «подозрительного», что могло хотя бы отдаленно походить на перископ или перископный бурун.

Официанты и коридорные получили приказ проверить, плотно ли закрыты и затемнены все окна и иллюминаторы. Тернер полагал, что все сделано должным образом. На него произвела впечатление та настойчивость, с которой передавалось последнее указание Адмиралтейства, в течение ночи и ранним утром оно прозвучало целых семь раз.

Капитан вернулся в свою каюту, раскурил трубку и по привычке подержал в руках свой старый секстан, лежащий на столе. Этот старый компаньон еще со времен парусных судов был для Тернера гораздо дороже, нежели лежащий в маленьком капитанском сейфе новый секстан, стоящий 1500 фт. стерл.