Последний Робин Гуд Европы

«Свято место пусто не бывает», и должность «выбивалы средств» была занята очередным карьеристом.

Но тот оказался совершенно бестолковым, за ним не числилось такой «героической» биографии, да и воровал он почище «Седого».

Бюджет партии оказался под угрозой.

Требовалась какая-то рекламная фигура, «гордость нации», новая или старая, а все другие «герои» уже были «расписаны» по другим партиям.

К нему зачастили гонцы с просьбами вернуться в политику, и первое время он гордо отказывался, намекая на своё якобы сходство с Диоклетианом:

— Да вы попробуйте этот мёд! Вы такого ни в одном магазине не купите!

Но однажды его пригласили в канцелярию самого «Первого Лица Государства».

«Седой» не был таким откровенным идиотом, чтобы изложить истинные причины своего ухода. Он кратко изложил давно придуманную им версию:

— По каким-то причинам меня возненавидел генерал «Службы «Охраны Короны». Он обвинил меня во всех смертных грехах, даже придумал какое-то убийство! Но я чист, как стёклышко, и просто преклоняюсь перед вашим даром талантливейшего руководителя нашей великой страны!

* * *

Реорганизации в спецслужбах не всегда происходят тихо и складно, но в этот раз это удалось.

Даже замена её главы для печати объявляется в двух строках, а увольнение руководителя одного из департаментов вообще остаётся тайной за семью печатями.

Кристиан понимал истинную причину опалы начальника: он затронул интересы людей, которые стоят очень высоко, а для таких не существует такого слова, как «совесть».

Генерала не расстреляли, и не посадили, а устроили пышные проводы по поводу его ухода на пенсию.

Оттныне он стал простым гражданином, не имеющим доступа к информации с грифом «совершенно секретно».

* * *

Так обычно бывает в политике: если кто-то попадает в «опалу», даже незаслуженно, при встрече с ним полагается плевать в его сторону или переходить на другую сторону улицы.

Но Кристиан придерживался других правил.

Пока генерал был его начальником, Кристиан мог допускать многие вольности и шутить по поводу его некоторых странностей.

Но когда того сняли с должности, он демонстративно повесил его портрет за спиной, сняв оттуда фотографию «Первого Лица Государства».

Этот маленький бунт был замечен, и не только новым начальником.

Кристиан терпеливо выслушал длинную речь: и о преданности государству, и о роли его страны в поддержании демократии во всём мире, и о том, как высоко ценится деятельность «Первого Лица Государства» на международном уровне.

— Генерал, который был моим начальником семнадцать лет, сделал в этом направлении не меньше этого «Лица»! — сказал он разъярённому тигру в гражданской одежде.

Он вернул изображение руководителя страны на стену, повернув его вкривь на пятнадцать градусов: именно такое положение могло быть истолковано простой небрежностью, а не откровенным издевательством.

А генерала в отставке он регулярно навещал на его «фазенде» за городом.

* * *

— Ты в курсе, что эта сволочь, которую мы тогда пожалели, нарушила договорённость? — «с места в карьер» заявил бывший начальник.

— Слышал! Он решил вернуться в политику и к большим деньгам, и ваша отставка была его главным требованием!

— И мою отставку, и его афёры, и очередные приключения с малолетками, которые он неплохо скрывает, я бы ему простил.

— А чего вы не простите?

— Он опять нацелился на пост премьера!

Кристиан оторопел:

— Вы это серьёзно?

— Вполне! Компания там отличная, не хватает только извращенца и убийцы. С его «ореолом мученика» он имеет все шансы занять этот пост.

— Его надо как-то остановить, только как? — спросил Кристиан.

— Пока я был при погонах, я бы смог найти методы загнать его в угол. Но ситуация изменилась, сам знаешь!

— У меня есть парочка отчаянных ребят. Они мне обязаны, а терять им нечего.

— А вот тут ты неправ! — возразил генерал. — Своими демаршами в мою защиту ты только подставил себя под «колпак». В визите ко мне нет ничего предосудительного: мы столько лет проработали вместе, и я нахожусь в «опале», а не под следствием. Но эта камарилья пытается вычислить твою агентуру.

— Это не так-то просто!

— Знаю. Но «трудно — не значит невозможно!» И если думаешь, что твой контакт с каким-нибудь киллером останется незамеченным, то ошибаешься. Ты ведь не знаешь, на чьей стороне сейчас «Скорцени»!

Эту кличку имел глава отдела, расследовавшего самые резонансные дела. Он был совершенно аполитичен, но дело знал в совершенстве, и в его активе было раскрытие многих заказных убийств.

— Кроме того: это сделает его мучеником в глазах обывателей, и он займёт в их умах место Мода. Ты же шахматист, Кристиан. Придумай какой-нибудь «ход конём»!

* * *

У могил Юлиуса и Мода Расмуссена опять молился этот «добрый шотландец».

Вдруг его окликнул человек в штатском:

— Меня зовут инспектором Петерсеном. Слушай, Патрик, надо переговорить!

Глава 32

Прошла пара лет со дня смерти Мода.

Через полгода начиналась новая избирательная компания, и с момента регистрации в качестве кандидата «Седой» получал положенную ему по статусу охрану.

Но это будет через несколько месяцев, а пока что в его дом мог постучаться любой человек.