Последний Робин Гуд Европы

Так он и прожил более десяти лет, хотя мало с кем общался без особой нужды.

Сам Юлиус заходил к нему редко, а вот его сын Мод иногда бывал.

Он частенько расспрашивал Патрика о Британии.

Когда Мод вырос, он подался в столицу.

Поговаривали, там он разбогател и женился на какой-то расписной красавице.

Потом они разбежались, а дочка осталась с отцом.

«Добрый шотландец» видел её несколько раз, когда она приезжала сюда с Модом.

«Красивая малышка!»

Так говорили все, кто хотя бы раз её видел.

Ирвин-Патрик купил телевизор, но почти не смотрел, а газеты он не читал принципиально.

А с коллегами-грузчиками ему приходилось общаться постоянно.

Они и рассказали ему об обвинениях Мода к бывшей жене.

В Ирландии такое просто не могло произойти, а если бы и случилось, до суда бы дело не дошло: подобная мамаша не дожила бы до рассвета!

Такая же участь была бы уготована и всем «клиентам», без исключения.

Все симпатии жителей были всецело на стороне младшего Расмуссена.

Только Ирвин (а он уже привык к этому имени) не мог понять: почему это он мотается от одной судебной инстанции к другой?

На его родине ни один настоящий мужчина не стерпел бы таких унижений!

Когда по телевизору показали два трупа, первой мыслью было: «Давно бы так!»

Когда-то он именем святой девы Марии поклялся никого больше не убивать, и он оставался верен этой клятве десять лет.

* * *

Среди тех, кто приезжал на похороны Мода, был и какой-то мент в штатском: Ирвин определял таких «на нюх».

Его лицо показалось ему знакомым: кажется, он тоже когда-то здесь жил.

Но все местные не презирали его, что было характерно для Северной Ирландии, а даже как-то уважали.

Сам старик Расмуссен пригласил его в дом, и у них состоялся какой-то разговор.

Он приезжал сюда и на похороны самого Юлиуса.

Именно тогда они встретились взглядами.

* * *

Вирга Скуче организовала свою партию, но «мирный шотландец» не спешил в неё вступать, хотя приходил на могилу Юлиуса почти каждый вечер.

Но однажды, в один из июльских вечеров, к нему подошёл этот «мент»:

— Меня зовут инспектором Петерсеном. Слушай, Патрик, надо переговорить!

— Вы ошиблись! Меня зовут Ирвином Маклареном. Меня все з знают, я живу здесь уже много лет.

— Успокойся, Финнеган. Я не собираюсь тебя шантажировать. На родине тебе давно объявлена амнистия, а всю вашу ячейку разгромили через месяц после твоего бегства. Мы навели справки: ты на самом деле «завязал»! Твои родители умерли: вот справки из посольства. А это фотографии их могил.

Он передал ему толстый пакет.

Патрик не плакал лет двадцать, и даже сейчас не проронил ни слезиночки.

Почему-то он понимал, что все эти документы — не фотомонтаж.

И этот «мент», который знал, кто он есть на самом деле, явно не собирался его арестовывать.

— Чего вы от меня хотите? — обратился он к нему на английском.

Тот ответил ему на том же языке:

— Помощи!

Простой инспектор уголовного розыска вряд ли смог бы получить эти документы, наверняка за ним стоит кое-кто покрупнее!

Патрик впервые услышал о возможности беспрепятственно вернуться на родину.

Но там его никто не ждал, а здесь у него был свой дом и куча приятелей-собутыльников.

— Я вас слушаю! — сухо ответил он, переходя на прежний язык.

Андерс неторопливо закрыл дипломат.

— Много лет назад ныне покойный Юлиус перевёз тебя сюда с другой стороны этого моря. Тогда тебя искали многие. Сейчас ты стал полноценным членом общества, который может смело послать меня ко всем чертям. Кстати, ты куришь?

— Давно бросил.

— Даже такие?

Андерс достал из кармана «Benson & Hedges»: когда-то это были любимые сигареты Патрика.

— Не откажусь!

Андерс тоже закурил.

— Я тоже должник Расмуссенов.

Через два дня Ирвин Макларен вступил в партию «Седого».

Глава 33

Встречи Ирвина и «Седого» происходили теперь регулярно.

Бывший капитан «голубых касок» только поражался осведомлённости в политике обыкновенного портового грузчика, а до этого простого бармена из Глазго.

Но сегодня, изложив очередные тезисы по формированию стратегии партии на предстоящих выборах, Ирвин достал из своей папки кучу каких-то бумаг.

— Вы знаете испанский?

«Седой» похолодел: именно эту фразу он слышал несколько месяцев назад.

— Нет! Судьба мотала меня по другим странам.

— Ничего страшного: у нас есть перевод. А как насчёт албанского или сербского?

А вот это был новый поворот!

«Седой» тут же метнулся к телефону, который лежал на диване, но не успел: «добрый шотландец» не забыл приёмов уличной борьбы.

Отставной наблюдатель ООН никогда не принимал участия в настоящих боевых действиях, а бывший боевик ИРА когда-то превосходно дрался в подворотнях.

Победитель задумался:

«Разбить этот телефон о стенку? Или взять с собой?»

На всякий случай он положил его в карман.

* * *

Самая надёжная структура любой конспиративной организации — это «пятёрки».

Все её члены хорошо знают друг друга, но только руководитель знает «старшего».

Эти «старшие» тоже знают человек пять своего ранга, и одного, «ещё более старшего», но никого из другой пятёрки, и так — до самого верха.

Все связи «по горизонтали» и «по диагонали» строжайше запрещены, иногда под страхом смертной казни.