Последний рубеж

Тусклая темнота пасмурного осеннего вечера быстро вползала в Геленджик. Косматое нежаркое солнце обессиленно проваливалось из холодной синевы неба в почерневшее море. Сквозь грязное окно каморки, наскоро приделанной к стене судоремонтного цеха, Новицкий видел, как, будто ввинченный в низкие тучи, мутно-алый диск воспалённо мерцал сквозь них, становясь то тусклее, то ярче, в клубящейся мгле, просвечивая её рассеянными лучами. Красные полосы стремительно догорающего заката слоились в прорехах фиолетовых облаков. Пенистые волны возбуждённо накатывали на галечный берег и с тонким хрустом тёрли друг о друга остывшие камни.

Смертельно устав за долгий рабочий день, Андрей безразлично потягивал из помятой жестяной кружки кипяток и, не отрывая взгляда, смотрел на запад. Залитая латунным светом поверхность воды упруго выгибалась под холодным солнцем длинными угловатыми буграми. Отсюда не был виден Новороссийск, но он знал, что его город лежит сразу за этими золотистыми россыпями октябрьского леса, густо покрывавшими нависающие над Геленджиком горы.

Новицкий не отрываясь смотрел на алые клочковатые перья тающих вечерних облаков – такие же, наверное, таяли сейчас и над Станичкой, над тем домом, где больше года назад он простился с Полиной…

Лёгкий дождь набегающими порывами шелестел по металлической крыше, стучал по мутному, в кривых петляющих потёках оконцу. Было видно, как на берегу моря одиноко дрожали тонкие ветки полуголых влажных кустов и напористый ветер настырно рябил быстро разраставшиеся лужи, в которых мокли мелкие кизиловые листья.

За стеклом метнулись несколько неясных теней, и в шаткую дверь настойчиво постучали. Андрей спешно допил последние глотки горячей воды и снял дверной крючок. Каморку наполнили свежесть дождя и йодистая влажность морского ветра. Из широко растворённой двери шагнул сухощавый и узкоплечий капитан. На его изрядно промокшем, щеголевато перетянутом ремнём плаще стального цвета были видны новые полевые погоны. Следом за ним мешковато ввалились двое солдат в намокших плащ-палатках, из-под которых торчали направленные вперёд, словно они шли в атаку, стволы автоматов.

Капитан, деланно нахмурив огромные белёсые брови, вопрошающим взором обвёл обиталище слесаря ремонтного цеха, немного выждал, видимо, о чём-то размышляя, и громко спросил:

– Сержант Новицкий? Так ваша фамилия?

Только сейчас Андрей заметил в руке капитана матово блестевший парабеллум.

– Так точно! – оторопев от удивления и невольно округляя глаза, проговорил Новицкий. – В чём дело?

– Вы арестованы. Сдайте оружие, если оно у вас есть, и следуйте за мной… – процедил капитан тусклым и безразличным, словно выцветшим от многократного повторения, голосом.

В потухающем свете дня его заострённые скулы казались ещё более злыми и жёсткими.

Исхудавшее лицо Андрея покрылось меловой бледностью. Прямые брови сдвинулись над сузившимися и остро вперившимися в нежданных гостей тёмно-ореховыми глазами. Чёрные, давно не стриженные, немытые и нечёсаные волосы, прилипшие от пота к наморщенному лбу и вискам, слегка шевелились от пронизывавшего сквозняка. Он перебирал в тяжёлой от изнурительной работы и постоянного недосыпа голове разные варианты и не понимал, в чём дело.

– Я не могу долго ждать, сержант… – напомнил о себе капитан, для верности подойдя почти вплотную к Новицкому и ткнув его пистолетом в грудь. – У меня приказ.

Неторопливым жестом он протянул руку ладонью вверх. Андрей плавными, нарочито медленными движениями, не желая осложнять и без того непонятную ему ситуацию, достал из-под рваного матраца финский нож, много раз выручавший его, и, взяв за блестящее, остро заточенное лезвие, спокойно протянул вперёд костяной рукояткой капитану. Тот небрежно схватил финку, отдал одному из стоявших позади солдат и скомандовал:

– А теперь собирайтесь! Я провожу вас к полковнику Бурову.

После этих слов он подбросил парабеллум и, удобнее перехватив его, деловито втолкнул в кобуру. Новицкий смерил капитана полным отвращения взглядом – обычно так, по его наблюдениям, обращались с оружием немцы – и принялся натягивать на себя грязную потную, недавно снятую робу.

– Если у вас есть плащ, накиньте его. Там дождь… – подчёркнуто равнодушно добавил капитан.

Андрей лишь развёл руками, давая понять, что эта роба – единственная одежда, которая у него есть, и вышел за порог вместе с конвоем. Он молча шагал вслед за поскальзывающимся на мокрой глине капитаном, напряжённо вслушиваясь в звенящую тишину чёрного леса, слабый шелест капель по мокрым листьям и чавкающий топот сапог идущих позади него солдат. Короткие струи дождя, быстро смывавшие с ненастной хмари свинцового неба последний багровый отсвет заката, хлестали по лицу, не охлаждая головы, кипящей от растерянности и непонимания происходящего.