Последний рубеж

– Постойте! – громко выкрикнул со своего места Андрей, привлекая к себе удивлённые взгляды сидящих во всех концах кабинета. – Разрешите мне всё объяснить. Это я виноват. Каперанг предупреждал меня, но я ослушался и попросил Мэри взять с собой в Новороссийск письмо для моей подруги. Я, конечно, дурак, мне очень стыдно, я заслуживаю жестокого наказания, но я не предатель, товарищ полковник! Это было просто письмо девушке. Ничего секретного. Простите меня, пожалуйста! – закончил он упавшим голосом и виновато посмотрел на Холостякова.

В красноватых от бессонницы глазах Георгия Никитича бешено блеснула ярость. Он впился в Новицкого суровым пронзительным взглядом, и тот почувствовал, как стальной отсвет зрачков каперанга почти физически обжигает ему лицо. Андрей отвёл глаза, и его потухший взор остановился на едва тлеющих углях за закопчённой задвижкой печки-буржуйки в углу кабинета.

– И давно вы переписываетесь со своей подругой на немецком языке? – небрежно прервал повисшую в кабинете тишину занудный голос Бурова.

– Бросьте, товарищ полковник! – взвинченно одёрнул его Холостяков. – Значит, письмо было на русском языке. Что вам ещё непонятно? Двое молодых дураков по глупости ослушались меня, и я даю вам слово, что оба сполна ответят за это по всем законам военного времени. Оставьте его мне! – резко показал каперанг рукой в сторону Новицкого. – И продолжайте заниматься своими делами. Всем очевидно, что это не вопрос энкавэдэ.

– Тогда у нас появляется другой вопрос. Но уже к вам… – откашлявшись, ядовитым голосом заговорил Буров, и в синих его глазах, устремлённых на собеседника, затвердел ледяной блеск. – Зачем вы обманули меня, сказав, что проверили конверт, который Мэри взял в Новороссийск? Мой человек подробно записал, что вы своими глазами…

– Обстановка развивалась стремительно, – покрываясь багровыми пятнами, огрызнулся Холостяков. – Не было времени проверять!

– Значит, мы можем исправить в наших записях, что, направляя разведчика в тыл противника, вы не поинтересовались, какие документы он берёт с собой, и не потрудились изучить их содержание? При таком подходе из вашего штаба можно вынести всё что угодно.

– Нет… – утомлённо выдохнул загнанный в ловушку каперанг и, посмотрев на улыбающихся особистов ничего не выражающим, пустым взглядом, добавил:

– Оставьте как есть. Я проверил все документы.

– Как скажете, Георгий Никитич… – любезно кивнул Буров и, натужно кряхтя, поднялся из-за стола. – Спасибо за сотрудничество. Вопросов больше нет. Нам пора.

Поспешно запихивая большой блокнот в планшетный портфель, вслед за ним поднялся следователь.

– Ах да, совсем вылетело из головы… – не очень старательно изображая забывчивость и деланно хлопая себя ладонью по лбу, продолжил особист. – Разрешите проинформировать, что ваш – или не только ваш, следствие покажет – разведчик Эндель Мэри арестован несколько часов назад моими людьми.

– Что? – изумился Холостяков, будто ошпаренный, подскакивая с резко отшатнувшегося назад кресла. – Как арестован? На каком основании?

– Отряд противодесантной обороны нашёл его на берегу моря у подножия горы Пенай в районе Кабардинки. Он утверждает, что якобы добыл секретную карту, убив двоих немецких офицеров, а затем, спасаясь от преследования, бросился в море и переплыл всю Цемесскую бухту с запада на восток. И всё это с двумя огнестрельными ранениями. В общем, даже смешно повторять такие небылицы, каперанг.

– Почему вы ему не верите? Сильно он ранен? – встревожился Георгий Никитич.

– Пара косметических – чисто для отвода глаз – царапин на руке и ноге, к которым, как мы знаем, Мэри не привыкать. Якобы ему стреляли вслед, когда он бросился в воду. К тому же за час до его обнаружения в двухстах метрах от берега в том месте прошёл немецкий катер. Ну а вскрывшиеся только что факты красноречивее всего остального подтверждают мои самые печальные подозрения. Я должен серьёзно поработать с обоими вашими бойцами, каперанг. Не буду скрывать, скорее всего, их ждёт весьма незавидная доля.

– Уверен, что они оба ни в чём не виноваты, и искренне надеюсь, что ваши подозрения не оправдаются! – твёрдо ответил Холостяков.

Буров сухо кивнул головой и, пропустив вперёд конвоиров, вытолкавших Новицкого из кабинета, быстро вышел вслед за ними в сопровождении своих людей в длинных кожаных плащах, туго затянутых ремнями.

Через непроницаемо сгустившуюся прохладу октябрьской ночи продолжали сыпаться последние серебристые капли. Слабеющий дождь еле слышно шуршал в тускло блестевших под выщербленной луной кустах, и невидимое в ночной черноте море свинцово шумело в неразличимой дали тихо плещущим прибоем.

Андрея втолкнули в маленькую сырую камеру и с грохотом захлопнули дверь…

Глава 14