Последний рубеж

Неясная сила вытолкнула Новицкого из сна. Негромким сухим треском где-то вдали рвались бронебойные снаряды – немцы стягивали к западной окраине Новороссийска новые резервы, подкрепляя очередное наступление. Андрей скинул одеяло и, тяжело переставляя ноги, вышел из дома. Утренний морозец свежо обдал израненное тело и защекотал за ушами. Слабый свет восходящего солнца прорывался сквозь рваные облака, рисуя тенями обугленных руин на свежем снегу причудливые картины. Плотнее укутавшись в окровавленные лохмотья ватника, дрожа от озноба и шатаясь от слабости, Новицкий медленно побрёл в сторону штаба отряда. Каждое движение отдавалось во всём теле нестерпимой болью. Временами ему казалось, что он не может больше идти. Хотелось упасть на снег и уснуть на ледяной земле навсегда.

Андрей совершенно не узнавал место вчерашнего боя. Весь плацдарм был густо изрыт разветвлёнными сетями свежих траншей с высокими брустверами, оборудованными хорошо укреплёнными пулемётными гнёздами и огневыми точками. Тысячи солдат заканчивали возведение дотов и установку тяжёлых орудий. Издалека загудели и пронеслись мимо него несколько танков Т-34. Низко над головой под угрюмыми серыми тучами с уверенным рокотом прошла в сторону Новороссийска группа русских штурмовиков.

Санитарный взвод собирал тела убитых. Новицкий увидел, как один из солдат с трудом отцепил мёртво сжатые на рукоятках пулемёта ДП пальцы бойца, и замёрзшее тело, не изменив положения, опрокинулось в воронку от бомбы. Несколько человек финками выбивали из мёрзлого кровавого месива тело Энделя. Андрей, не отрываясь, долго смотрел, как достают из земли и кладут на телегу, запряжённую серым осликом, тело его друга и, проводив Мэри полным боли и отчаяния взглядом, зашагал дальше.

Штаба отряда в частично разрушенном, покосившемся на бок доме он не нашёл. Неподалёку белел свежеструганными досками приземистый сруб новой землянки, в которой находился штаб 255-й морской стрелковой бригады. Из него вышел высокий лейтенант в ладно сидящей форме, с туго затянутым новым ремнём и, заметив Новицкого, направился к нему.

– Ты из куниковского десанта, боец? – спросил он.

Андрей кивнул.

– Почему ещё здесь? – удивился офицер. – Почему не эвакуировался со всеми?

– Мне не надо… – с трудом прохрипел в ответ Новицкий. – Дайте оружие! Я буду драться.

Лейтенант недоверчиво окинул взглядом еле стоящего на ногах, мертвенно-бледного Андрея.

– Вчера вечером все оставшиеся в живых бойцы отряда спецназначения были вывезены на катерах в Геленджик, – объяснил офицер. – Ты должен был уйти вместе с ними. На плацдарме из ваших остаётся только майор Куников в качестве старшего морского начальника.

В этот момент к ним подошёл Потапов. Удивлённо посмотрев на Новицкого, он спросил, что происходит.

– Это боец куниковского десанта, товарищ полковник, – бойко доложил комбригу лейтенант, бывший, судя по всему, его адъютантом. – Выясняю, почему он не ушёл в госпиталь вместе со всеми.

– К чёрту госпиталь! – исступлённо проревел Андрей. – Я остаюсь здесь. Они убили всех… Слышите?! Всех! Дайте оружие! Мне нужно отомстить!

Он кричал, словно в бреду, с трудом выдавливая слова посиневшими губами, еле переступая на скованных холодом, одеревеневших ногах. Капельки пота обильно катились по его воспалённому, пылающему простудным жаром лицу.

Потапов шагнул вперёд и по-отечески обнял Новицкого.

– Не глупи, сынок. Успокойся… – мягко похлопав Андрея по плечам, сказал он и, окинув твёрдым взглядом кипевший последними приготовлениями к предстоящему бою плацдарм, добавил:

– Здесь – больше семи тысяч человек, и каждый из них хочет отомстить. И ты тоже получишь такую возможность. Обещаю, что после возвращения из госпиталя тебя назначат командиром отделения противотанкового взвода. А сейчас уходи в Геленджик. Тебе нужно лечение. Лейтенант распорядится, чтобы тебя проводили на катер.

В сторону небольшого, построенного этой ночью пирса, возле которого ожидал плоскодонный глиссер, Новицкого понесли уже на носилках…

Глава 24

К середине апреля 1943 года, когда Андрей вернулся на плацдарм, получивший с лёгкой руки Куникова название Малая земля, подконтрольная русским войскам территория на западном берегу Цемесской бухты была уже совсем не такой маленькой, как в первые дни её отчаянного штурма в начале февраля. С сотен квадратных метров она увеличилась до почти сорока квадратных километров. Немецкое командование было вынуждено забыть о планах перехода в наступление и сосредоточиться на обороне.

Майору не было суждено увидеть этого. 8 февраля, всего через несколько дней после дерзкой высадки, он был смертельно ранен осколком немецкой мины во время разгрузки катеров близ соседнего со Станичкой посёлка Алексино. Из-за вновь разыгравшегося шторма и вспыхнувших с утроенной силой боёв доставить его в госпиталь удалось лишь спустя сутки. Врачи в Геленджике отчаянно боролись за жизнь Куникова, но время было безвозвратно потеряно, и майор, не приходя в сознание, скончался.