Читаем Последний самурай полностью

Думала, сказала Сиб, но было уже поздно, пришлось идти на консультацию, меня консультировали по усыновлению + я сказала Ладно, но откуда мне знать наверняка, что твои приемные родители научат тебя, как уйти из жизни, если она тебе не понравится, + они сказали Что а я сказала — ну, сам понимаешь, я сказала то, что понимает любой разумный человек, и мы провели неплодотворную дискуссию + она сказала

Ты погляди! Хью Кэри вернулся в Англию.

Я сказал: Кто?

Сибилла сказала: Он был лучшим другом Рэймонда Декера

Я сказал: Кого?

Сибилла: Ты не слышал о Рэймонде Декере!

И затем: А впрочем, кто о нем слышал?

Она сказала, что Кэри путешественник и исследователь, а Декер — она не знала, чем нынче занимается Декер, но в начале 1960-х он был легендарным оксфордским античником. Кэри для ирландской поэтической газеты перевел на греческий «Зверек проворный, юркий, гладкий»[102], и перевод этот передавали из рук в руки + Декер получил приз главы университета за потрясающий перевод Джонсона о Поупе[103], не того куска, сказала Сибилла, где он говорит Это очень красивая поэма, мистер Поуп, но не стоит называть ее Гомером, что, вообще-то, если вдуматься, сказал Бентли[104], а вот такой кусок

…обыкновенно подлинное воплощение и воображаемую возможность разделяет великая пропасть. Естественно предположить, что и завтра возможно совершить столько же, сколько сегодня; однако завтра возникает некая препона или мешает некое внешнее затруднение. Леность, отвлечения, дела и удовольствия; все они по очереди препятствуют нам; и всякая долгая работа удлиняется тысячей причин, которые возможно, и десятью тысячами причин, которые невозможно перечислить. Пожалуй, ни одно обширное и многостороннее дело не бывало осуществлено за время, изначально задуманное тем, кто дело это предпринял. Кто бежит наперегонки со Временем, обзаводится недругом, коему не страшны прискорбные случайности.

Сиб объяснила, что текст этот, хоть и содержит латинизмы, переводить на латынь дьявольски трудно, поскольку все абстрактные существительные превращаются в подчиненные предложения, потом отвлеклась, дабы объяснить, что, с другой стороны, переводить на латынь Литтона Стрейчи, который пишет о Джонсоне, который о поэтах, очень легко, Стрейчи, к примеру, писал

Эстетические суждения Джонсона почти неизменно тонки, или вески, или смелы: все они обладают неким положительным качеством, за исключением одного: они не бывают верны. Таков их огорчительный недостаток; и однако никто не ставит под сомнение, что Джонсон восполнил его с лихвой и остроумие его спасло все предприятие[105]

латынь, сказала она, практически пишет себя сама, мне показалось, она готова отвлечься на что-нибудь другое из смежной области, и не успела она заговорить о ком-нибудь еще, который пишет о Стрейчи, который о Джонсоне, и как легко это переводить на финикийский, на линейное письмо Б или на хеттский, я быстро спросил

Так КТО эти люди?

Хью Кэри и Рэймонд Декер познакомились, когда ХК было 15, а РД 19. ХК был из Эдинбурга. Сказал своему учителю, что хочет поступать в Оксфорд, и учитель велел ему подождать + ХК подумал: да ну, глупости какие, если я поступлю в Оксфорд в 15, про меня будут говорить Он поступил в Оксфорд в 15. Он самостоятельно написал в Мёртон-колледж, подал заявку + поехал сдавать экзамены.

РД в основном самоучка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Иностранная литература. Современная классика

Время зверинца
Время зверинца

Впервые на русском — новейший роман недавнего лауреата Букеровской премии, видного британского писателя и колумниста, популярного телеведущего. Среди многочисленных наград Джейкобсона — премия имени Вудхауза, присуждаемая за лучшее юмористическое произведение; когда же критики называли его «английским Филипом Ротом», он отвечал: «Нет, я еврейская Джейн Остин». Итак, познакомьтесь с Гаем Эйблманом. Он без памяти влюблен в свою жену Ванессу, темпераментную рыжеволосую красавицу, но также испытывает глубокие чувства к ее эффектной матери, Поппи. Ванесса и Поппи не похожи на дочь с матерью — скорее уж на сестер. Они беспощадно смущают покой Гая, вдохновляя его на сотни рискованных историй, но мешая зафиксировать их на бумаге. Ведь Гай — писатель, автор культового романа «Мартышкин блуд». Писатель в мире, в котором привычка читать отмирает, издатели кончают с собой, а литературные агенты прячутся от своих же клиентов. Но даже если, как говорят, литература мертва, страсть жива как никогда — и Гай сполна познает ее цену…

Говард Джейкобсон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Последний самурай
Последний самурай

Первый великий роман нового века — в великолепном новом переводе. Самый неожиданный в истории современного книгоиздания международный бестселлер, переведенный на десятки языков.Сибилла — мать-одиночка; все в ее роду были нереализовавшимися гениями. У Сибиллы крайне своеобразный подход к воспитанию сына, Людо: в три года он с ее помощью начинает осваивать пианино, а в четыре — греческий язык, и вот уже он читает Гомера, наматывая бесконечные круги по Кольцевой линии лондонского метрополитена. Ребенку, растущему без отца, необходим какой-нибудь образец мужского пола для подражания, а лучше сразу несколько, — и вот Людо раз за разом пересматривает «Семь самураев», примеряя эпизоды шедевра Куросавы на различные ситуации собственной жизни. Пока Сибилла, чтобы свести концы с концами, перепечатывает старые выпуски «Ежемесячника свиноводов», или «Справочника по разведению горностаев», или «Мелоди мейкера», Людо осваивает иврит, арабский и японский, а также аэродинамику, физику твердого тела и повадки съедобных насекомых. Все это может пригодиться, если только Людо убедит мать: он достаточно повзрослел, чтобы узнать имя своего отца…

Хелен Девитт

Современная русская и зарубежная проза
Секрет каллиграфа
Секрет каллиграфа

Есть истории, подобные маленькому зернышку, из которого вырастает огромное дерево с причудливо переплетенными ветвями, напоминающими арабскую вязь.Каллиграфия — божественный дар, но это искусство смиренных. Лишь перед кроткими отворяются врата ее последней тайны.Эта история о знаменитом каллиграфе, который считал, что каллиграфия есть искусство запечатлеть радость жизни лишь черной и белой краской, создать ее образ на чистом листе бумаги. О богатом и развратном клиенте знаменитого каллиграфа. О Нуре, чья жизнь от невыносимого одиночества пропиталась горечью. Об ученике каллиграфа, для которого любовь всегда была религией и верой.Но любовь — двуликая богиня. Она освобождает и порабощает одновременно. Для каллиграфа божество — это буква, и ради нее стоит пожертвовать любовью. Для богача Назри любовь — лишь служанка для удовлетворения его прихотей. Для Нуры, жены каллиграфа, любовь помогает разрушить все преграды и дарит освобождение. А Салман, ученик каллиграфа, по велению души следует за любовью, куда бы ни шел ее караван.Впервые на русском языке!

Рафик Шами

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Пир Джона Сатурналла
Пир Джона Сатурналла

Первый за двенадцать лет роман от автора знаменитых интеллектуальных бестселлеров «Словарь Ламприера», «Носорог для Папы Римского» и «В обличье вепря» — впервые на русском!Эта книга — подлинный пир для чувств, не историческая реконструкция, но живое чудо, яркостью описаний не уступающее «Парфюмеру» Патрика Зюскинда. Это история сироты, который поступает в услужение на кухню в огромной древней усадьбе, а затем становится самым знаменитым поваром своего времени. Это разворачивающаяся в тени древней легенды история невозможной любви, над которой не властны сословные различия, война или революция. Ведь первое задание, которое получает Джон Сатурналл, не поваренок, но уже повар, кажется совершенно невыполнимым: проявив чудеса кулинарного искусства, заставить леди Лукрецию прекратить голодовку…

Лоуренс Норфолк

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза
Адам и Эвелин
Адам и Эвелин

В романе, проникнутом вечными символами и аллюзиями, один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены, как историю… грехопадения.Портной Адам, застигнутый женой врасплох со своей заказчицей, вынужденно следует за обманутой супругой на Запад и отважно пересекает еще не поднятый «железный занавес». Однако за границей свободолюбивый Адам не приживается — там ему все кажется ненастоящим, иллюзорным, ярмарочно-шутовским…В проникнутом вечными символами романе один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены как историю… грехопадения.Эта изысканно написанная история читается легко и быстро, несмотря на то что в ней множество тем и мотивов. «Адам и Эвелин» можно назвать безукоризненным романом.«Зюддойче цайтунг»

Инго Шульце

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза