Последний секрет

Соседние нейроны, протянувшие свои окончания к мозгу, соприкасались с этими двумя электродами. Нейроны походили на ползучий плющ, всюду пытающийся зацепиться, установить связь и начать размножаться. В считаные дни встреча состоялась. Дендриты нейронов соприкоснулись с электродами, оплели их, и вскоре нейроны получили продолжение в тонком медном проводе. Вокруг стеклянных конусов образовался нейронный наплыв. Поразительное слияние органики и электроники.

Сами электроды были выведены на передатчик, расположенный под кожей головы, под волосяным покровом. Сначала туда же, под кожу, была внедрена ультраплоская батарейка, питавшая передатчик.

К ней прилагались электромагнит и приемное устройство, улавливавшее сигналы мозга, которые усиливались и преобразовывались компьютером в понятные данные. Наибольшую трудность представляла калибровка. Каждому типу мысли должно было соответствовать определенное движение на экране компьютера. Через несколько дней Жан-Луи Мартен, не отрывавший глаз от экрана, смог достичь мыслью той же скорости движения курсора, какой добивался при помощи пары «глаз-камер». Но превзойти эту скорость пока что не удавалось.

Сэмюэл Финчер спросил у американцев, почему так происходит, и получил совет добавить электродов. Чем больше обнаруживалось активных участков коры и чем больше туда вставляли электродов, тем быстрее становилось выражение мысли. У Каннингема стояло четыре электрода. Через несколько дней хирург снова вскрыл череп пациента и добавил два электрода, потом еще два. Теперь мозг Жан-Луи Мартена был начинен шестью стеклянными конусами. Выражение его мыслей становилось все более бойким.

«Получилось! – написал больной. – Для того, что я делаю, следовало бы изобрести новый глагол. Когда я хочу, любая моя мысль автоматически появляется на экране, как это лучше назвать? «Мысленным письмом»?

– Я мыслепишу, ты мыслепишешь, он мыслепишет?

«Да. Симпатичный неологизм».

Вслед за словами хлынули фразы. Как при постепенном отворачивании крана начинает течь вода, так здесь ударила тугой струей мысль.

Сэмюэл Финчер не мог поверить в успех рискованного эксперимента.

При первом подключении к компьютеру у Жан-Луи Мартена было ощущение, что его дух вышел за пределы черепа, подключение к интернету было уже выходом за двери больницы; теперь, благодаря имплантам, он слился со всей мировой информационной сетью.

Его взгляд, раньше метавшийся по экрану в поиске букв, теперь обрел сосредоточенность. Почти мгновенно родилась фраза: «Маленький шажок моего мозга и великий шаг для человечества, не правда ли, доктор?»

– Да, несомненно… – ответил Сэмюэл Финчер.

И тут, покоренный стремительностью, с какой стал выражать мысли пациент, он вдруг спросил себя, не превратился ли он в доктора Франкенштейна и надолго ли останется в его власти этот поразительный неподвижный больной с настолько креативной мыслью.

«Думаю, электроника увеличит могущество мозга, подобно тому как орудие труда увеличивает могущество руки».

В это время внутри черепной коробки Мартена дендриты нейронов продолжали собираться на кончиках конусов-электродов, как ползучие растения, обнаружившие источник влаги.

46

В огромном зале торжеств клуба CIEL приглашенные танцуют под вальс Штрауса. Кружатся шелковые и кисейные подолы платьев, мужчины в накрахмаленных смокингах вертят своих партнерш. Улыбки, смех. Здесь нет места стрессу. Милая беспечность эпикурейства.

Что, если все сводится только к этому: к изысканной еде, к прелести юных красавиц в сверкающих платьях, к радостной музыке? Зачем вечная тревога? Зачем страдать?

Исидор разглядывает одного удивительно спокойного гостя. На его лице нет ни морщинки. Эпикурейство ему очень к лицу. Он не отходит от женщины, соревнующейся с ним в безмятежности. Пара, не ведающая ни уныния, ни волнений, умеющая ценить мгновение, забывать о прошлом, о будущем, обо всем на свете.

Как приятно, должно быть, ничего не принимать близко к сердцу, пользоваться всем хорошим только для собственного блага, не обращая внимания на других. Способен ли на это я?

Пара кружится в танце. У них родятся дети, говорит себе Исидор, и дети тоже не будут ощущать на своих плечах тяжести мира. Поколения спокойных людей.

Жером Бержерак подходит к ним с бутылкой «Дом Периньон», в хрустальные бокалы льется чистый нектар.

Зал сотрясается от внезапного грохота.

Оставив от входной двери груду осколков, в зал вваливаются два десятка молодых людей в черной коже, в черных мотоциклетных шлемах, с черными щитами и с черенками от лопат.

– Это тоже номер программы? – интересуется Исидор.

Жером Бержерак хмурится:

– Нет, это «Стражи добродетели»…

47