Последний шаг

Он повернулся на спину, закрыл глаза, но веки, вместо того чтобы отяжелеть, стали легкими, как два лепестка. «Чампеля был отравлен. — Фрунзэ вспомнил убедительные доводы полковника Панаита. — В этом нет никакого сомнения… Согласно доказательствам полковника, Чампеля заходил еще и к третьему лицу… Но к кому? Откуда мне знать? Ясно, что Чампеля ушел из дому не прогуляться, — рассуждал Фрунзэ. — Просьба помочь прояснить обстоятельства дела Ангелини, с которой обратился к нему Лучиан, не давала ему покоя… Знает кошка, чье мясо съела… Вот Чампеля и отправился к кому-то вышестоящему, чтобы посоветоваться, а этот кто-то заткнул ему рот».

Фрунзэ поднялся на локтях и громким голосом повторил главный сейчас для него вопрос:

— Так кто же заткнул ему рот?

«Генерал? Он болен уже многие годы. Еще со времен Антонеску. «Вторжение в Англию» его окончательно добило. Дочь генерала? Ты смотри, придет же такое в голову! — Он снова лег на спину, закрыл глаза и приказал себе: — Ну, а теперь спать! — однако все его существо взбунтовалось против такого приказа. — Тогда определенно мадемуазель Лизетта Вранча заткнула ему рот! — продолжал он гадать. Он тихо рассмеялся: — С ума сошел! Так можно запросто сойти с ума! Начальник же тебе достаточно убедительно доказал, что того, кто ликвидировал Чампелю, надо искать на маршруте «генерал — актриса». Где-то посередине. И слава богу! Мне бы совсем не хотелось, чтобы Лизетта Вранча приняла участие в таком «спектакле»…»

Он было задремал, но в это время зазвонил телефон. Фрунзэ рванулся к нему столь нетерпеливо, словно ждал именно этого ночного звонка. Одной рукой он зажег свет настольной лампы, другой поднял трубку. Он был уверен, что услышит голос полковника Панаита.

— Товарищ Фрунзэ?

— Да, это я…

— Товарищ капитан, извините меня, но я не мог ждать до утра… — Человек говорил тихо, торопливо и испуганно, словно находился под дулом пистолета. — Это адвокат Брашовяну…

Фрунзэ медленно поднялся и с удивлением произнес:

— Вы?!

— Я… я… — подтвердил адвокат робким голосом. — После вашего ухода кое-что произошло… Я долго и мучительно раздумывал, звать вас или нет, и вот решился… Товарищ капитан, прошу вас, приезжайте немедленно ко мне!

— Настолько серьезно?

— Для меня — да… Думаю, нам небезопасно встречаться днем… Мне страшно! Мне страшно говорить по телефону!

— Хорошо, — согласился Фрунзэ. — Через двадцать минут буду у вас.

— И еще мне хотелось бы просить вас… Ради бога, не сердитесь на меня, так надо… Не входите в парадную дверь, зайдите через черный ход…

Впечатление об адвокате как о человеке спокойном, чрезвычайно сдержанном, которое создалось у Фрунзэ за несколько часов перед этим, рассеялось. Он почувствовал, что на другом конце провода почти обезумевший от страха, растерявшийся и беспомощный человек. Офицер спросил:

— А почему нельзя войти через парадную дверь?

— Я уверен, что она под наблюдением.

— Под чьим?..

— Не могу сказать по телефону… Не сердитесь. Я буду вас ждать у черного хода.

— Хорошо. Ждите.

«Что это с ним стряслось? Что случилось?» Фрунзэ набрал номер полковника Панаита. Конечно, он еще не уехал домой и терпеливо выслушал доклад Фрунзэ.

— Ты решил ехать?

— Я обещал ему, товарищ полковник, — напомнил Фрунзэ.

— Лучше бы ты отдохнул, ведь и завтра день предстоит не из легких. — Панаит вздохнул: — Но если ты обещал, я немедленно высылаю тебе машину… Когда приедешь к Брашовяну, пусть шофер подстрахует тебя, но на расстоянии…

— Ясно!

— Как только освободишься, позвони в управление и доложи. Понял? — И так как Фрунзэ не ответил, полковник накинулся на него: — Чего умолк? Что случилось?

— Да что может случиться, товарищ полковник! Я вот раздумываю, где завтра взять отдохнувшего начальника?..

— Не подлизывайся! — с напускной суровостью бросил Панаит и засмеялся: — Действуй!

— Есть!

Адвокат ожидал Фрунзэ в пижаме, поверх которой накинул легкий шелковый халат. С первого мгновения Фрунзэ почувствовал повышенную нервозность адвоката, а когда они прошли в кабинет, перед офицером предстал изменившийся до неузнаваемости, взъерошенный человек.

— Вас не раздражает свет? — спросил он ни с того ни с сего. — Я опустил на окнах жалюзи, чтобы никто не мог увидеть нас с улицы.

«Бесспорно, стряслось что-то серьезное! — Фрунзэ окончательно убедился в справедливости своих подозрений. — Он напуган до смерти…»

Маноле Брашовяну предложил капитану сесть, но не на диван, где они всего несколько часов назад так спокойно беседовали, а на стул перед массивным письменным столом, Сел и хозяин. Но прежде чем начать говорить, он сжал руками с белыми полными пальцами растерянное лицо. Выждав несколько секунд, он открыл лицо и произнес:

— Прошу вас, извините…

— Оставим извинения, — предложил Фрунзэ тем же дружелюбным тоном, которым они говорили в момент расставания. Ему передалось беспокойство адвоката: только что-то особенное могло привести его в такое состояние. — Лучше расскажите, что случилось.