Последний шедевр Сальвадора Дали

– Герцогиня Виндзорская. Чтобы жениться на ней, наследник английского престола Эдуард отрекся от короны. Надо ли сомневаться, что весь свет следил за тем, что носит женщина, которая так вскружила голову столь знатной персоне. Спрос на платье был просто огромен. Странно, что ты ничего о нем не слышала. – Нотки обиды все же проскользнули в его голосе.

– В альбоме были только картины, – напомнила Анна о своей учебе в художественной школе, – а матушка моя модой никогда не интересовалась. Знаете, она очень хорошо шьет и вяжет, – призналась девушка. – Вот эту блузку тоже сшила она.

Дали снова посмотрел на одеяние Анны и, очевидно, вспомнив, что перед ним всего-навсего бедная девушка, а потому поняв всю нелепость своих обид, сказал:

– Что ж, если нарисовать на этой вещице омара, ее, пожалуй, даже можно будет назвать стоящей. Он остановился у ворот большого дома и торжественно объявил:

– Пришли!

Анну охватила паника. Никогда прежде не приходилось ей не то что бывать, но даже проходить мимо таких шикарных особняков. К дому вела подъездная аллея, обрамленная кустами олеандров. Сад пестрел бугенвиллеями, гибискусами и еще какими-то дивными цветами, название которых Анна не знала. Посреди сада журчал небольшой каменный фонтан: два дельфина, застывшие в высоком прыжке. Небольшую парадную лестницу в шесть-семь ступеней подпирали изящные колонны. Девушка не смогла сдержать возгласа восхищения:

– Как красиво!

Дали подтолкнул ее к воротам и пробурчал что-то вроде того, что красиво у него в Порт-Льигате или у Гала в Пуболе, а это вполне обыкновенное строение в духе классицизма, которое, конечно, может поразить своей монументальностью, но вот восхитить – увольте. Художник нажал кнопку звонка на воротах, и не успели они подойти к лестнице, как входная дверь распахнулась и им навстречу вышел человек, которого Анна сразу узнала. Она смутилась. Это был тот самый господин, с которым Дали поругался утром на площади. «Что теперь будет? Продолжение неприятной сцены? Художник решил призвать ее в свидетели своей правоты?»

– Сальвадор! – В голосе хозяина дома не было неприязни. Напротив, звучал он радушно и гостеприимно. – Ты мог бы предупредить, и мы подождали бы с ужином. Такая честь для нас, – и крикнул в глубь дома: – Дорогая, тут Сальвадор!

– Рамон, это Анна-Мария Ортега Буффон. – Художник показал на девушку. Анна подумала, не стоит ли склониться в реверансе перед человеком, у которого такой дом, но ограничилась осторожным кивком.

– Анна, имею честь представить, – улыбнулся Дали и сделал многозначительную паузу, перед тем как разразиться сенсацией, – Рамон Гуардьола Ровира – мэр Фигераса, мой друг и человек, который вот уже десять лет бьется над созданием моего музея.

Если бы в этот момент рот Анны был открыт, она определенно забыла бы его захлопнуть. Мэр взял ее за руку и учтиво поцеловал, чем вогнал девушку в еще большее смущение.

– Проходите! – Сеньор Ровира сделал приглашающий жест, и Анна оказалась внутри дворца. Не было там ни золоченых канделябров, ни антикварной мебели, ни мраморных полов и столиков из слоновой кости, но после убогой квартирки любой приличный по объему и обстановке дом произвел бы на девушку впечатление шикарного особняка из кинофильмов: большой холл, лестница с резными перилами, дубовый паркет. По стенам – уютные фотографии и пара картин, далеких от сюрреализма. В одном из углов – витрина, сплошь уставленная колокольчиками разного вида и размера. Чтобы собрать такую коллекцию, хозяевам явно понадобилось много времени. А еще больше времени наверняка ушло на то, чтобы получить столько грамот, дипломов и кубков, которые украшали другую витрину. Анна даже вытянула шею, чтобы попытаться разглядеть надписи на грамотах, но она стояла слишком далеко, а приблизиться не решалась.

Голос появившейся в холле невысокой, полноватой пожилой женщины в домашнем платье вывел девушку из оцепенения:

– Давно прошу Рамона переставить этот позор куда-нибудь подальше. – Она весело показала на витрину. – Люди сразу предполагают, что это какие-то особенные награды, а на самом деле, – она всплеснула руками, – позор.

– Милая, – мэр Фигераса нежно взглянул на жену, – не время, наверное?

– Нет? – Женщина подбоченилась, и этот жест почему-то подействовал на Анну успокоительно. Она почувствовал себя своей среди этих людей, что могут так просто общаться друг с другом без оглядки на посторонних. – А я надеюсь, хотя бы Сальвадор убедит тебя, что выставлять награды, которые я получила за пятое место на танцевальном конкурсе в возрасте семи лет, нелепо!

Дали подошел к витрине и сказал:

– Я считаю это изюминкой вашего дома и запрещаю куда-либо транспортировать сей весьма достойный экспонат.

– Да? Ты так считаешь? – растерялась женщина.

– Именно! И можешь мне поверить, даже если кто-то станет крутить пальцем у виска и говорить, что ты ненормальная, раз хранишь это под стеклом, – он с прищуром посмотрел на хозяйку дома, – ты будешь знать, как парировать удар.

– Скажу им, что единственная разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедшая?