Последний трюк

Почти все карточные трюки основаны на отвлечении внимания. Твоя мишень должна сосредоточиться на чём-то одном, чтобы ты мог подготовить финал. Поэтому я не удивился, что Фериус и другие, воспользовавшись магической демонстрацией безумной мечты моего отца, подкрались к нам. Меня даже не слишком потрясло, что они зарылись прямо в песок и теперь поднимаются, будто из недр земли. Но вот чего я никак не ожидал, так это того, что не только Фериус, Лили, Рози, Буранчик, Нифения и Айшек явились спасать мою голову, но и все аргоси.

Один за другим они вставали, словно призраки из сотен могил.

Я заметил высокого широкогрудого мужчину, стряхивающего песок с бритой головы. Чёрные отметины извивались вдоль его щёк, доходя до трёх точек под каждым глазом, похожим на чёрные слёзы. Улыбка на его лице поразила меня, как один из непредсказуемых, необъяснимых дождей, иногда начинающихся даже во время самых страшных пустынных засух.

– Бателиос? – спросил я, почти уверенный, что это какой-то мираж. – Что ты здесь делаешь?

Он показал на самую крупную женщину, которую я когда-либо видел – она как раз надевала на руки шипастые кастеты.

– Когда моя маэтри, идущая Путём Устремлённых в Небо Дубов, сообщила, что конец света близок, я, естественно, предположил, что найду неподалёку своего хорошего друга Келлена.

Волна ворчания и рыков пронеслась над дюнами к северу отсюда. Все, и джен-теп, и аргоси, повернулись и увидели десятки, десятки прыгающих и планирующих меховых комков ярости и бешенства, устремляющихся к нам. Их возглавлял особенно дьявольский с виду белкокот с ярко-алой шерстью, расписанной зазубренными золотыми полосками, смахивающими на молнии.

Оказалось, мой деловой партнёр всё-таки не забыл обо мне.

– Что? – спросил он, глядя на меня своими хитрыми глазками. – Я подумал, что если здесь есть один белкокот, должны быть и другие, верно?

Отряд отца, само собой, огорчило внезапное появление стольких аргоси и ещё больше – прибытие целого племени некхеков. Я видел, как многие татуировки меркнут из-за ослабевшей концентрации. Но то были настоящие маги, многие из них – лорд-маги, и вскоре пустыня заблестела отражённым светом их волшебства.

– Ну что ж, – произнесла Фериус, отряхиваясь и поправляя свою приграничную шляпу, – похоже, мы ввязались в драчку.

Глава 62. Игра Шуджана

Напряжение противостояния удерживало пустыню в своих объятиях. Слышалось только тревожное дыхание, когда каждый из нас ждал искры, которая разожжёт дикий пожар насилия и кровопролития. Солнце едва начало выглядывать из-за горизонта пустыни, как будто поднималось, чтобы посмотреть, что будет дальше.

Я поймал себя на том, что вынимаю из подола рубашки одну из монет кастрадази, чувствуя её вес, прохладу, но главным образом то, что она ощущается как пророчество этого момента. Аргоси и джен-теп. Обманщики и маги. Две стороны одной и той же монеты. Подбросьте монету, и какой стороной она упадёт?

В кои-то веки я не был испуган. Мгновение на самом деле было… красивым. Есть нечто, о чём говорят с почти мистическим благоговением столько воинов, повстречавшихся мне в путешествиях, от солдат до маршалов и самой Ториан. Как там она выразилась?

«Взгляд мужчины, когда он уверен – до мозга костей уверен, – что вот-вот разобьёт моё хорошенькое личико, а потом вдруг оказывается на земле, глядя на меня снизу вверх и гадая, не последний ли это его день на земле».

Нет. Дело не только в этом. Помню, как однажды ночью я играл в кости с группой дароменских солдат, спрашивая их, не боятся ли они идти в бой. Они сказали, что отчасти боятся, но под страхом таится странное чувство удивления. Сначала даже не разберёшь, что ты чувствуешь, но потом посмотришь на мужчину или женщину слева или справа и без единого слова поймёшь: они готовы рискнуть своей жизнью ради тебя, а ты – ради них. «По-другому не скажешь, – объяснил мне один солдат. – Это за гранью товарищества, за гранью дружбы или семьи. Как будто ты…»

Женщина рядом с ним, с лицом, покрытым множеством шрамов (один её глаз прикрывала потёртая чёрная повязка), сказала: «Как будто ты входишь в ворота величайшего города в мире. Такого, какой не может существовать, потому что ни один архитектор никогда не смог бы себе его представить. Такого, за который ты без раздумий отдашь жизнь, потому что, хоть ты и знаешь, что однажды умрёшь, защищая его стены, твой дух всегда будет его частью».

Здесь, рядом с Фериус, Нифенией и другими аргоси, с Рейчисом и его наспех собранной армией белкокотов, я почувствовал, что стою перед воротами этого великолепного города. Сражаться бок о бок с ними будет прекрасно. Чудо века, когда батальон разношёрстных братьев по оружию бьётся с непримиримым врагом, защищая мир, кажущийся невозможным. Это будет своего рода волшебством.

Но затем мои мысли обратились к другой игре – той, в которую я играл с Келишем все ночи по дороге в Берабеск.