Последний трюк

– Мы могли бы стать учителями, отец. Принося дары наших предков тем, кто никогда не знал, что тоже может владеть магией этого континента.

– Учителями? – ярость алым цветом разлилась по его щекам. – Ради чего? Чтобы варвары могли узнать наши секреты и взять то, что принадлежит нам, для того только, чтобы вернуться потом к своему народу, которому будут всегда верны? Чтобы доказать, что в джен-теп нет ничего особенного, кроме экзотических металлов в рудных жилах под нашими Оазисами?

Я покачал головой, не зная, смеяться или плакать над этой трагедией – непреходящей гордыней моего народа.

– Не смей смеяться надо мной, мальчик! Я твой отец! Я твой король. Я…

– Ловкач, – сказал я. – Торгаш, который охотится за теми же суевериями, над которыми постоянно насмехается.

Я поднял правую руку с татуировкой огня, где он ухитрился наложить новый сигил поверх контрсигилов, которые нанесли они с мамой.

– Как ты это сделал, отец? Как открыл новый способ привязать магию к человеку? Именно так появился Бог берабесков, верно? Арканисты всегда знали, как записать на плоти заклинания, но этого было недостаточно. Чудеса слишком сложны. Они требуют совершенно иного набора физических законов – тех, что могут быть созданы только с помощью…

Мои пальцы потянулись к чёрным отметинам вокруг левого глаза.

– Чёрной Тени. В Аббатстве Теней аббат изучил узоры, которыми бабушка обручила меня с тенью, и нашёл способ повторить такое с другими.

Отец кивнул.

– Серентия раскрыла эту технологию. Мы просто никогда не понимали, что она сделала – почему она обручила тебя с тенью. Железо, огонь, кровь, дыхание, шёлк, песок – единственные эфирные грани, дающие лишь узкий набор возможностей. Но тень? Существуют десятки, а может, и сотни различных физических законов, из которых можно вывести новые заклинания, настолько сложные, что они сродни…

– Чудесам, – добавил я. – Когда мама пробралась на территорию берабесков, чтобы изучить пути арканистов, она поняла, как можно объединить две технологии, чтобы творить чудеса.

– «Чудеса» – слово фанатика. Это лишь новая ветвь магии, и понадобятся десятилетия, чтобы полностью расшифровать её дивные возможности.

– Может быть, но до сих пор всем остальным они казались чудом. Итак, ты скормил маму арканистам, заставил её одурачить их и заставить думать, будто им самим пришла в голову идея создать Бога, которому будет поклоняться их народ. И ты был голосом в голове Шуджана, говорящим ему, когда и как активировать заклинания, вырезанные на его коже.

Он кивнул.

– У Берабеска есть свои проблемы. Люди, объединённые только верой в то, что к ним однажды вернётся Бог, устают ждать. Мы дали арканистам возможность наконец-то сплотить нацию и уничтожить дароменскую империю, которую они так презирают.

– Тем временем ты заключил сделку с Шептунами в Дароме, чтобы помочь им уничтожить Берабеск.

Я огляделся вокруг, посмотрев на бедное, печальное место, чью красоту так часто не замечают другие народы, безмятежно топающие по нему, когда им вздумается.

– Ты заставил их обоих вести войну здесь, в Семи Песках.

– Это был единственный выход. Две великие нации континента будут сражаться в стремлении уничтожить друг друга, но обе потерпят неудачу. Их армии бросятся друг на друга, а когда их силы истощатся, джен-теп задействуют магию, чтобы добить оставшихся. Берабеск и Даром будут вынуждены заключить мир на наших условиях и поддержать нас против Гитабрии и Забана, если возникнет такая необходимость.

– И внезапно обречённый народ захватит власть над всем континентом. – Я практически выплюнул последние слова. – А почему ты решил, что из-за всего этого я стану больше любить тебя, отец?

Он на мгновение встретился со мной взглядом, потом раскинул руки.

– Вот почему.

Теперь татуировки на его руках светились сильнее, чем тогда, когда он вызвал чары, лепящие из песка, которые впервые показал мне в Дароме. На сей раз его творение было больше, изысканней, как будто тысяча мастеров-скульпторов придавали форму его видению со скоростью мысли.

Когда-то он показал мне образ единственного города, теперь же пустыня вокруг нас превратилась в карту всего континента, с процветающими городами, новыми дорогами, расходящимися от центра земель джен-теп. От такого зрелища захватывало дух.

– Мы не станем тиранами, – сказал Ке-хеопс. – Как только у нас будет достаточно сил, чтобы обеспечить собственное выживание, мы примем тех, у кого есть талант к магии, представителей любой другой нации – пусть присоединяются к нам. Затем, со временем, когда мы решим, что они готовы, они вернутся в свои страны, сочетая заклинания с навыками своего народа, чтобы построить лучшие города и лучшую жизнь для всех.

Мне пришлось повернуться, чтобы с благоговейным трепетом наблюдать, как его слова оживают на песке, а пустыня, насколько хватает глаз, превращается в миниатюрную версию описанного им мира.

– Что ты видишь, Ке-хелиос? – спросил отец.

– Я вижу золотой век.

– Да. Да!

Он потянулся ко мне и поманил к себе, как отец подзывает давно потерянного сына.