Последний удар

Из лесу они выехали шагом, желая поберечь лошадей для Расти и Джона. Щеки у Эллен порозовели, в глазах плясали чертики, а ее стройная ножка в брюках для верховой езды все время стукалась о ногу Эллери, внушая негу и опасения. Внезапно Эллери сообразил, что за прошедший час ни разу не вспомнил ни о мертвом старике, ни о таинственных подарках и загадочных посланиях. И он начал быстро нести множество всякой чепухи, почти не сознавая, что говорит, а Эллен слушала, постепенно заливаясь краской; и вышло так, что въехали они в конюшню и едва не сшибли с ног Валентину Уоррен и Джона Себастиана, прежде чем сообразили, во что же они ненароком въехали.

— Вэл, ради Бога, — говорил Джон, прижатый ею к самому стойлу. — Мы не одни.

— А мне все равно! — со страстью сказала Валентина, не соизволив обернуться. — Я и подумать не могла, что ты окажешься настолько мелок, чтобы прельститься ямочками и клочком рыжей пакли!

— Привет, сестричка, Эллери, — беспомощно сказал Джон. — Слушай, Вэл. Расти будет здесь с минуты на минуту…

— Я сказала, что мне все равно!

Они сидели на лошадях как идиоты, потеряв способность двигаться.

— Я человек, Джон. Да, я сыграла свою роль, как тертая боевая лицедейка — лучшая подруга — свой парень — «я надеюсь, что вы оба будете счастливы!» — черта с два! Любимый мой. я должна сказать, пока не поздно. Я люблю тебя, Джон, люблю, люблю, люблю! Ты не только глуп, но и слеп? Я любила тебя еще тогда, когда ты знать не знал никакой Расти. Нам было так хорошо вместе…

— Знаю, Вэл, знаю. Не подумай, что я забыл… А вы как? Хорошо покатались? Как лесная тропа?

— З-замечательно, — сказала Эллен с таким видом, словно одновременно старалась слезть с лошади и остаться в седле.

— Джон, брось ты их!..

— Мы не могли бы обговорить все это в другой раз? — спросил Джон, стараясь поднырнуть под плотно упертые в стенки руки Валентины.

— Когда? Когда ты женишься на этой Кларе Боу для бедных? — Валентина подавила рыдание. — О, Джони, Джони…

— Пусти, Вэл! Пусти меня! При Эллен и Эллери! Совсем своим любвеобильным умишком тронулась? Вэл!..

Восклицание Джона перешло в какое-то сдавленное бормотание. Эллен и Эллери завороженно смотрели, как блондинка, обхватив Джона — и лишив его возможности сопротивляться, — покрыла его рот страстными поцелуями. Ему удалось высвободить губы лишь настолько, чтобы сказать: «О, боги, и полубоги!» — и рассмеяться в бессильной злобе.

— Привет, Расти!

Эллен и Эллери виновато заерзали в седлах. Там, за ними, на снегу стояла Расти. Похлопав лошадь Эллери по крупу, она решительно вошла в конюшню.

— Ну-с, — сказала Расти. Ее голос вполне мог исходить из какой-нибудь трещины на Южном полюсе. — Что исполняешь, Вэл, — сцену хватания за соломинку в спектакле «Утопающая»?

Эллери, не разжимая губ, сказал:

— А ведь знаешь, Расти, именно это Вэл здесь и исполняла. Репетировала сцену из…

— Ой, заткнитесь! — сердито сказала Валентина. — Так вот, Расти. Теперь ты все знаешь.

— Что я теперь знаю, Вэл? — произнесла Расти ледяным голосом. — Что ты змея подколодная, охотница за чужими мужчинами, двуногая двуличная сука?

— Чертово стремя! — в сердцах сказала Эллен.

Джон кашлянул.

— Расти, послушай..:

— А ты не вмешивайся, Джон Себастиан! — взвизгнула Расти. — Сам скорее всего поощрял ее. Хорошо еще, я вовремя узнала!

— О, Боже, — устало сказал Джон Себастиан. — Понимаешь, детка, хочешь верь, хочешь — не верь, я тут совсем ни при чем — на меня сели и поехали. У меня и свидетели есть. Сестренка, она ведь сама на меня напала? Эллери? Да говорите же, ради Бога!

— Да, — сказала Эллен. — Так оно и было, Расти.

— Да-а, — сказал Эллери. — Так, Расти, оно и было.

— При зрителях? — сказала Расти. — И до какой же низости ты можешь дойти!

— Так я — сука? — бормотала Валентина. — Я сука? — повторила опа. — Кто кого у кого увел, хотела бы я знать, ты, пиратка рыжая!

— Драться хочешь? — звенящим голосом сказала Расти. И к общему ужасу, две молодые особы кинулись друг на друга, выпустив когти, и немедленно конюшня огласилась шарканьем ног, неженственным пыхтением, легкими вскриками сквозь зубы и фырчанием встревоженных лошадей.

— Стоять! — взвизгнула Эллен, борясь со своей вздыбившейся лошадью.

— Этого еще не хватало! — проревел Эллери, осаживая свою.

В общем, им пришлось бороться не на жизнь, а на смерть в течение всей этой невероятной сцены и вынужденного вмешательства Джона, истерического боевого лепета двух разъяренных женщин и наконец прекращения боевых действий. Затем Расти убежала, плача навзрыд и не обращая внимания на вставших дыбом лошадей, и Валентина убежала, тоже рыдая и не обращая внимания, а за ними бежал Джон с громким и откровенным словом древнего происхождения на устах.

— Как будто нам и без этого неприятностей мало, — продолжил свою мысль Эллери, когда они спустя довольно продолжительное время выбрались все-таки из конюшни.

Тут Эллен тоже разревелась, припав к Эллери, и он понял, что на данный момент ему действительно хватит забот, чтобы еще думать о Расти и Джоне, Расти и Мариусе, Джоне и Валентине и, насколько ему было известно, Валентине и Мариусе.