Последний удар

В полночь все механически осушили бокалы за Новый год, обменялись традиционными поцелуями и рукопожатиями — Расти и Валентина соприкоснулись щеками в весьма прохладном перемирии — и с глубокой благодарностью уселись слушать новую оригинальную программу студии «Джей-Зед» «Догоняя время по всему континенту», где, как объявил ведущий, в течение пяти минут до и после каждого часа вниманию слушателей будут предложены музыкальные приветствия Новому году из Нью-Йорка, Чикаго, Денвера и Сан-Франциско соответственно. Однако даже эта заманчивая перспектива была омрачена. Наполняя свой бокал, Валентина вылила его себе на платье.

— Ядрена макарона, — заплетающимся языком произнесла Валентина. — Пойду-ка всхрапну. — И она величественно выплыла из комнаты.

Спустя две минуты она вернулась, глядя себе через плечо безумным взором.

— Сегодня на моей постели!

И Валентина села на пол с седьмым рождественским подарком на коленях и тихо впала в истерику. Когда никто не обратил на это внимания, она прекратила.

На карточке было отпечатано четыре строки:

В седьмой Святок вечерок
Шлю тебе, мой голубок.
В о д у с р ы б к о й золотой
(Не сочти же чепухой).

Красная оберточная бумага была влажной; немного краски пристало к пальцам Эллери. Под бумагой был маленький игрушечный аквариум — чуть больше сливы, — а в нем энергично плавала невероятно крохотная тропическая рыбка, прозрачно-золотистая. Воды там было с наперсток. Хотя аквариум в коробке был плотно проложен ватой, большая часть воды расплескалась.

— По масштабу это очень близко к домику, — сказал Эллери. — Во всяком случае, нашему маньяку не откажешь в последовательности.

— Я-то думал, что с этим чертовым домиком уже все, — сказал Джон, как будто это имело для него значение. К счастью, на него никто не смотрел.

— И еще пометки на обратной стороне, — пробормотал Эллери.

Он неотрывно смотрел на карандашные отметки.

— Это, конечно, символ воды.

— А эта штука похожа на клещи, — вставил доктор Дарк. — Только при чем здесь клещи?

— Не клещи, доктор. Неужели непонятно? Очень упрощенный рисунок рыбы с распущенным хвостом. Вода и рыба, как и сказано. Вода и рыба…

Большинство засиделось допоздна, обильно, но не вполне успешно взбадриваясь хозяйским шампанским, в то время как радио шло по пятам Нового года до самого Сан-Франциско. Тогда Эллери вызвался приготовить нечто из яиц и куриной печенки, после чего каким-то непостижимым образом он оказался в совершенно темной нише, где его обняли две нежных руки, губы прижались к его губам, а голос, определенно принадлежащий Эллен, прошептал: «С Новым годом!» Это было несомненно приятно, даже восхитительно, но — вспомнил Эллери — ничего не сулило.

Было почти пять утра, когда он рухнул в кресло в своей спальне и потянулся за дневником. Несмотря на поднимавшийся внутри него туман, Эллери сумел закончить запись за 31 декабря. В последнем абзаце проступили нотки отчаяния:

«Когда есть картинки — они очень примитивные… Примитивные. Означает ли это, что они и должны восприниматься как примитив? Наскальные рисунки? Индейцы?.. Иероглифы! Может быть, разгадка здесь? Если так, то рисунки — это идеограммы. Они действительно напоминают египетские идеографы, особенно последняя пара символов… Ну и что, что? Что означают эти чертовы штучки? Точнее, я знаю, что они означают — воду, рыбу, но какой в них смысл?»

Восьмой вечер: среда, 1 января 1930 года

Глава Десятая, в которой Джон получает в подарок голову, Эллери гоняется за призраком, а инспектор Куин является с новогодним визитом в неурочный час

Нельзя сказать, чтобы мистер Куин встретил первый день нового года с надеждой. Во-первых, когда он открыл глаза, было пять минут второго пополудни. Во-вторых, когда он нетвердым шагом подошел к окну посмотреть на сияющий новый мир, то увидел, что мир этот однородно сер, и в нем столь же рассеян густой туман, как и в голове мистера Куина. Воздух был пропитан сыростью, и все совершенно однозначно сулило в этот день дождь. «Гоните звоном ложь, зовите звоном правду», — писал Лорд Теннисон, но Эллери сомневался, что колокола, гудевшие в его черепе, возвещали наступление подобной эры.

Подтаявший снег походил на саван.

Когда он крадучись спустился вниз, то обнаружил еще один повод для депрессии. Эллен ждала его, вооружившись таблеткой аспирина, томатным соком, приправленным вустерским соусом, и полным кофейником. Это-то было как раз хорошо, а вот румянец на щеках Эллен и блеск в глазах — это совсем нехорошо. Ну совсем. Он очень постарался вспомнить, что произошло в темной нише после поцелуя, но вся ночь была как бы поглощена туманом. Сегодня Эллен льнула к нему. Как будто…

Эллери вздрогнул и единым духом выпил вторую чашку кофе.

— Ах, бедняжка! — промурлыкала Эллен. Она повела его в гостиную и поддерживала так, что он еле справился с охватившей его паникой.