Последний вечер в Лондоне

Дэвид одарил свою жену настолько любящей улыбкой, что Еве пришлось отвернуться.

– Милая, я все понимаю, но разумно ли это сейчас в твоем положении?

София премило зарделась, пряча глаза от своих спутниц. У нее уже случилось два выкидыша, и врач строго запретил ей перетруждаться. Она стала значительно меньше времени проводить в «WVS», не объясняя причин, а Ева была слишком рассеянна, чтобы догадаться.

– Я поеду, – не задумываясь, сказала Ева. – Я смогу применить то, чему училась в «WVS»: перевязывать раны и тому подобное. Я могу быть полезной.

На последнем слове она чуть не прикусила себе язык.

И София, и Дэвид с тревогой посмотрели на нее. Дэвид заговорил первым.

– Это очень великодушно с твоей стороны, Ева, но учитывая… Мне кажется, что он, скажем так, не будет рад твоему присутствию. Возможно, это даже помешает его выздоровлению.

София кивнула с напряженным видом.

– Боюсь, Дэвид прав, Ева. Я знаю, тебе тяжело так же, как и нам, но мы должны думать о том, что сейчас лучше для Грэма. Ты ведь это понимаешь?

Ева хотела возразить, сказать им, что любит его, что ее любовь точно исцелит его. Но он был в Лондоне неделю назад и не захотел увидеться с ней. Если она продолжит настаивать, они, несомненно, напомнят ей об этом, и тогда разобьется еще одна частичка ее сердца, и это точно убьет ее.

– Тогда должна поехать я, – сказала Прешес.

– Нет, – сказала Ева, не раздумывая, как это прозвучит, и радуясь тому, что виски многое притупляет. Она затрясла головой, подчеркивая значение единственного произнесенного ею слова, и мир закружился у нее перед глазами. Она поняла, почему они говорили, что ей нельзя ехать, но не могла сказать, почему не хочет поездки Прешес.

Прешес заговорила успокаивающим тоном, словно с ребенком.

– Грэм считает меня другом, и я буду для него знакомым лицом. Я научилась перевязывать раны вместе с тобой и Софией, и я не брезглива. Я могла бы помочь ему выздороветь быстрее, чтобы он мог вернуться к тебе.

Ева перестала трясти головой, поняв, что ни София, ни Дэвид ее не поддержат.

Прешес продолжала:

– Ты сможешь заменить меня в Доме Луштак, так как у нас один и тот же размер. Мадам – патриотка, и сделает все, что мы попросим, если это поможет в войне, так ведь?

Ева медленно кивнула, боясь, что если кивнет сильнее, то голова разобьется вдребезги.

София неуверенно улыбнулась.

– Это очень благородно с твоей стороны, Прешес, но…

– Я знаю, что вариант не лучший – ты или Ева в этом случае подходите больше, чем я. Но сейчас это просто невозможно. Пожалуйста, позволь мне помочь. Ты была так добра ко мне. Прошу тебя, позволь мне сделать это ради тебя. Пожалуйста.

Ее взгляд метался между Софией, Дэвидом и Евой. Словно Ева имела право голоса.

– Нам придется договариваться о транспортировке и жилье, получать разрешения на такое… – начал Дэвид.

– О чем ты и позаботишься. Ты лучше всех это умеешь. – София улыбнулась мужу, смягчая свои слова. – Тогда решено. Пойду прикуплю несколько вещичек, которые он любит.

– А могу я? – спросила Ева. – Могу я сделать хотя бы это, чтобы не чувствовать себя такой беспомощной.

– Конечно, милая. Он любит…

– Сандаловое мыло. – Она чувствовала запах Грэма, мягкость его шеи, когда она прижималась к ней губами. Она не собиралась говорить этого. Но уловила его запах, словно он сидел за соседним столиком.

Дэвид прочистил горло.

– Я пойду встречусь с его знакомым в «Труфит и Хилл» и возьму немного бритвенных приборов, которые он предпочитает. И у них есть сандаловое мыло, которым Грэм пользуется с тех пор, как я его знаю.

Ева сглотнула, изобразив улыбку, скрывающую, насколько далекой от Грэма она себя чувствовала.

– Прекрасная идея. Уверена, что именно знакомые вещи ему и нужны. – Она представила, как он лежит на кровати в госпитале, а Прешес намазывает ему на подбородок крем для бритья. Прешес, а не она. В груди закололо, и ей на миг показалось, что она истекает кровью.

– Ну и хорошо, – проговорила София, вставая. Дэвид помог ей выйти из-за стола и взял ее за руку. – Решено. Мы тебе сообщим, как только все подготовим – вполне возможно, к завтрашнему утру. Ты будешь готова?

Прешес с жаром кивнула.

– Да. Соберу вещи сегодня.

Они попрощались. Прешес и Ева стояли на тротуаре, глядя на покрытый зеленью Грин-Парк, расположенный напротив «Ритца». Люди выгуливали собак и мирно прохаживались, словно все было в порядке. Но в порядке ничего не было. И уже никогда не будет.

Прешес громко всхлипнула, даже не стараясь скрыть этого. Ева вложила всю свою энергию в чувство презрения за показное проявление эмоций подруги, за неподобающее поведение в такой ситуации. Но существовало ли вообще какое-то подобающее поведение в такой ситуации? Она только сейчас поняла, что если сосредоточиться на внешнем мире, то можно быстро уйти отсюда. Она слышала цокот каблуков, несущих ее вперед. Звуки уличного движения. Свисток полицейского. Она была зрителем в кинотеатре: она смотрела на этого человека на экране, смотрела, как тот ведет себя, словно бы все в порядке.

– Ева, прошу тебя, остановись.