Последний вечер в Лондоне

Она почувствовала, как на плечи ей опустилась норковая шуба. Грэм все не двигался и не отводил от нее глаз.

– Это правда, Ева? Он купил тебе все эти вещи? И ты приняла их?

Она подумала о дельфине из слоновой кости, который был дороже ей всех остальных подарков, потому что подарен с любовью, и о том, как Грэм вернул его ей.

– Да, – прошептала она в тот момент, когда Алекс поцеловал ее в шею. Словно она принадлежала ему, что, решила она, на самом деле так и было. – У меня не было иного выбора.

Грэм шагнул назад, поднял трость, взял пальто.

– Ну, тогда, пожалуй, я пожелаю вам обоим спокойной ночи.

Не встречаясь с ней взглядом, он отвесил короткий насмешливый поклон и вышел. Его хромоту выдавало лишь постукивание трости.

Она рванулась за ним, но Алекс схватил ее за руку.

– Пожалуйста, Грэм. Прошу тебя! Позволь мне все объяснить!

Но слова повисли в воздухе, а ее протесты были столь же пусты, как и обещания.

Позже, уже в квартире, она схватила бутылку виски и, не потрудившись взять стакан, направилась по длинному коридору в свою спальню. Проходя мимо туалета, она услышала из-за двери, как Прешес тошнит. Но не остановилась. Для одного вечера боли было более чем достаточно.

Она сняла платье и сбросила туфли, оставив их валяться на полу. Достаточно опьянев, Ева положила голову на подушку и закрыла глаза. За закрытыми веками парило лицо Грэма в минуту, когда она спросила, почему он не писал ей, и этот образ преследовал ее до тех пор, пока она не провалилась в забытье.

Глава 33

Лондон

ноябрь 1940 года

Ева стояла во внутреннем дворе отеля «Дорчестер», глядя, как изысканно одетые люди входят и выходят из завешанного зеркалами банкетного зала под треск зенитных орудий в Гайд-парке.

На паркетном полу нервничающие гости продолжали танцевать фокстрот и банни-хаг под звуки энергичной музыки, которая могла показаться неуместной уполномоченным по воздушной обороне, занявшим позиции на крыше отеля, или тем, кто в парке через улицу дежурил у пушек.

Из-за ночных бомбардировок танцы в «Дорчестере» перенесли в «Золотой зал» на цокольном этаже в центре здания под восемью этажами армированного бетона. Новое место, казалось, не омрачило полные решимости лица гуляк, которые жаждали продолжать жить по-прежнему, несмотря на хаос снаружи укрепленных стен.

Ева стояла с Алексом и группой мужчин, обсуждавших неудобства ограничений военного времени – то, о чем Алекс понятия не имел. Она подозревала, что он тесно связан с черным рынком, но покуда он снабжал ее шотландским виски, от которого она все больше зависела, жаловаться она не собиралась.

Присутствие Грэма она почувствовала еще до того, как он заговорил, – в воздухе что-то сместилось, кровь прилила к лицу. Она не разговаривала с ним с того самого дня в гардеробе «Савоя», хотя видела его несколько раз на вечерних приемах с Алексом. Они вращались в одних и тех же светских кругах, – говорила она себе. Она не могла позволить себе роскошь поверить в то, что это намеренно. Но избегала его: выходила из зала, когда Грэм появлялся там; просила отвезти ее домой, как только узнавала о его присутствии. Грэм служил постоянным напоминанием о том, что она имела и утратила, и ей было слишком больно видеть его.

– Добрый вечер, – сказал он и, подойдя, встал возле Евы. Алекс просиял, наслаждаясь разворачивающимся представлением и своей ролью в нем.

– Сейнт-Джон, ты же помнишь мисс Харлоу?

Зеленые глаза, остановившиеся на ней, казались непроницаемыми.

– Привет, Ева. Надеюсь, у тебя все в порядке?

Она заметила шрам на его челюсти – вероятно, след крушения самолета над Ла-Маншем. Она не рассмотрела шрам тогда, в тускло освещенном гардеробе, и теперь хотела коснуться его, поцеловать. Вобрать в себя часть боли, которую испытал Грэм.

Он отпил из своего бокала, не отводя от нее взгляда. Она хотела сказать ему, что умирает внутри, что в ее мире все неправильно. Что для нее всегда был только он. Вместо этого она произнесла:

– Все в порядке, спасибо.

Алекс смотрел на них с хищной улыбкой.

– А как наш добрый друг Дэвид? Боюсь, в последнее время мы с ним редко виделись. Полагаю, в Министерстве обороны теперь много работы.

Ева хотела сказать Грэму, чтобы тот ничего не говорил, что Алексу нельзя доверять никакую информацию, касающуюся близких людей. Взгляд Грэма остался неизменным.

– Да. И он как можно больше времени проводит с Софией. Она ждет ребенка и не очень хорошо себя чувствует.

– Жаль слышать это, – проговорил Алекс с почти искренним сочувствием. – Удивлен, что она осталась в городе.

– Да, врачи говорят, что перевозить ее слишком опасно. Дэвид соорудил роскошное бомбоубежище в подвале их особняка, с водопроводом и электричеством. Он спускает ее вниз каждый вечер перед сном и возвращает в спальню наутро.

– Истинное подтверждение настоящей любви, правда? – проговорил Алекс тоном искушенного в этом вопросе человека.

– Да, правда.

Грэм сделал еще глоток, не отрывая глаз от лица Евы.

Она отвернулась, жалея, что у нее нет выпивки, хотя хорошо знала, что никакой выпивки не хватит, чтобы приглушить ее боль.