Последний звонок. Том 2

Девушка в телевизоре рассказывала о невероятно могущественной команде террористов, что угнала самолет, разбила его о здание управления МВД, а потом была героически ликвидирована спецслужбами вместе с заброшенным зданием больницы РАН. Возле двери стояла спортивная сумка, из которой призывно торчали горлышки бутылок. Светлое пиво, темное пиво, виски, коньяк…

— Ты отсюда до Нового года выбираться не планируешь? — поинтересовался я.

— До цирроза печени. Буду отрабатывать диагноз.

Я наклонился и взял бутылку со светлым пивом.

— Чего тебе от неё надо?

Кай не спросил, от кого. Предложил:

— Считай это профессиональным интересом. Я психолог, — добавил он, видимо, посчитав мое молчание слишком красноречивым.

— Психологи берут деньги за помощь. А не платят деньги, чтобы кому-то помочь.

Кай развел руками.

— Ну… Психологи же все маленько того, так? А я — давай считать, что конкретно ебанутый. Устроит такой ответ?

Поскольку предлагать другой он явно не собирался, я решил, что устроит.

Еще три дня я не сдавался и домой не уезжал. Потом Кай, судя по всему, решил свои дела и освободил жилплощадь. Так же, как и занял — без предупреждения.

Маша крепла. Взгляд ее становился все более живым, и врач говорил, что она быстро идет на поправку. Вполне возможно, что меньше, чем через полгода, сумеет вернуться к обычной жизни.

Мне хотелось перегрызть ему горло за эти слова. «Обычная жизнь» — что это, по его мнению, для одинокой женщины в возрасте за тридцать, с одним лёгким, в крохотном посёлке, с репутацией алкоголички? В этой гребаной палате у неё было больше возможностей.

Маша этого не понимала. Каждый раз, что я заговаривал о будущем, перебивала меня:

— Юля вернется, когда отдохнет, и все будет хорошо.

Тела Юли так и не нашли. В том аду, что поглотил здание больницы, чудом уцелели несколько костей, принадлежавших взрослым людям. Положенцев? Брик?.. Экспертиза грозила затянуться, если ее вообще собирался кто-то проводить.

Потом мне звонила Жанна. Мама. Отец. Эля. Последняя стоила первых троих вместе взятых:

— Дима, ты в корень задрал! Хватит Кремлями любоваться, дуй домой, а то я уже забыла, как муж выглядит. Блин, я вообще замужем?!

Все это время Эля безвылазно торчала у нас. Жанну она бы не бросила под страхом смерти.

Выглянув в тот вечер из окна гостиницы, я подумал, что где-то тут, недалеко, и правда есть Кремль, Красная площадь, Арбат, Собор кого-то там, и куча других мест, где надо бы побывать. В груди шевельнулся вялый интерес. А потом я вспомнил две фигуры, исчезающие в огне, и подумал: «Юля ничего этого больше не увидит. Ни Собора, ни часовни в Красноярске, ни Назаровской церквушки синего цвета».

Я перезвонил Жанне и попросил купить билет. Мы продолжали тормошить карточку, счёт которой щедро пополнил некогда Брик.

На следующий день я зашёл к Маше попрощаться. Снова пытался объяснить ей, как обстоят дела.

— Все будет хорошо, Дима, — перебила она. — Спасибо за все, но… ты можешь идти один.

Так меня напутствовали, так освобождали. Но вот пришел час, и этими же словами меня вежливо послали. И я ушел — поцеловав на прощание женщину, которую любил.

— Если ты ее бросишь… — сказал я Каю, который отвез меня в аэропорт.

— Ты меня найдешь и заставишь всю жизнь рассказывать стихотворение про «парус одинокий», — закончил он.

— Я, чтоб ты знал, бывший автослесарь. Башку карданом проломлю.

— Злые вы, пролетарии, — вздохнул Кай. — Чуть что — карданом.

Почему-то мы одновременно усмехнулись. Потом я пожал ему руку.

Глава 131 Маша

Больничный опыт у меня никакой: до сих пор только в родильном доме лежала с Юлькой. Там нас было шестеро в палате, туалет в конце коридора, а медсестру или врача — умрешь, пока дозовешься. Капельницы мы сами перекрывали, когда раствор заканчивался, судно выносили сами, ну и, как водится, никаких посещений — только рукой в окно помахать. В больницах, где лежала перед смертью мама, обстановка не сильно отличалась от роддомовской, разве что с поправкой на посещения.

Здесь я — одна в палате. Чисто, светло, на стене телевизор, на подоконнике — горшки с цветами. За дверью — душ и туалет. Персонал вежливо-предупредительный, материализуется одним нажатием на специальную кнопку. И даже посетитель у меня есть — единственный, зато постоянный, как рекламный ролик.

Сначала я удивлялась. Потом стало все равно. А потом он однажды не пришел, и я с удивлением поняла, что весь день прислушивалась к шагам за дверью.

— Привет. Готова? — Он поставил на стол пакет с морсом, выложил апельсины и яблоки. Каждый раз что-нибудь приносит. Я устала повторять, что мне ничего не нужно.

— Готова.

Подал мне руку, я встала. Сидела уже одетая для прогулки, он приходит всегда в одно и то же время. Неизменно бодрый, улыбающийся так, будто с плаката сошел. Медперсонал, глядя на него, тоже цветет улыбками. «Вот повезло бабе», — не раз читала я во взглядах, обращенных ко мне. Хотя, конечно, вслух никто ничего подобного не говорил, вышколены они тут — будь здоров.

— Накинь пальто, там прохладно. — Он набросил мне на плечи вязаное пальто.