Послеполуденная Изабель

– Ты удивишься. Секс в Америке более деловой.

– Я уверена, что в таком светском университете, как твой, можно найти кого-то, кто просто увлечен идеей секса ради секса.

– Но это далеко не то, что у нас с тобой.

– Вот почему это был бы просто секс.

– Если бы я предложил тебе навестить меня в Бостоне…

– И оставить мою Эмили? Ни в коем случае.

– Скажем, если бы ты привезла ее с собой?

– А еще меня бы сопровождала няня, чтобы присматривать за моей дочерью, пока мы с тобой занимаемся любовью?

– Мы могли бы и сами присматривать за ней.

– Но это означало бы, что она будет находиться в спальне, пока мы…

– Разве она не спит в спальне, которую вы делите с Шарлем?

– Шарль мой муж, Шарль ее отец.

– А ей всего несколько месяцев, и вряд ли она может знать, кто делит постель с мамой…

– Прекрати сейчас же. Этого не будет. Так же, как и наших встреч за пределами Парижа. За пределами этой студии. И в другие вечерние часы. На этой неделе мы только об этом и говорим. Я боюсь потерять тебя, отпустить из своей жизни. На днях, после инцидента с пепельницей, я подумала: он уйдет, и я больше никогда его не увижу. Эта мысль сокрушила меня. Но, когда ты начинаешь давить на меня и требовать большего, я встаю на дыбы.

– Приглашение навестить меня вряд ли можно считать требованием уйти от мужа. Это просто мое желание увидеть тебя раньше, чем через несколько месяцев. Пожалуйста, не обвиняй меня в том, что я переигрываю, когда на самом деле я принимаю ситуацию такой, какая она есть.

Я проник в нее глубоко, как только мог, опуская ее голову прямо к моему лицу. Я чувствовал, как она напряглась и сжалась. Я впился в нее огненным поцелуем, все ожесточеннее проталкиваясь в нее. Я был полон вожделения, тоски и печали, и лишь легкий оттенок гнева окрашивал мои чувства.

– Главный вопрос в другом: чего ты сама хочешь? – прошептал я.

В ответ она надавила на меня сверху, совершая бешеные толчки, пока не издала приглушенный крик, охваченная судорогой оргазма, и я последовал за ней через несколько мгновений. Повисло долгое молчание. Наконец она произнесла:

– Пройдут годы, десятки лет, и ты оглянешься на эти моменты в этой постели и подумаешь: было время, когда я мог кончить дважды за час.

– И это говорит женщина с пятидесятилетним мужем.

– Тебе непременно надо было съязвить.

– Потому что ты по-своему проводила сравнение.

Снова молчание.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос. Чего ты хочешь?

Она села и закурила сигарету.

– Чем старше становишься, тем больше начинаешь понимать: твои желания все время меняются. Вот почему на твой вопрос нет однозначного ответа. И еще вот почему: только по-настоящему упертые, с ограниченным кругозором, говорят, что знают, чего хотят. Мы же, остальные, говорим: «Я хочу этого, я хочу того, я хочу тебя». Правда в том, что мы сами не знаем, чего хотим.

– Так… ты хочешь меня?

– Очень.

– И между тем ты не хочешь меня.

– О, я хочу тебя. Но не ценой той жизни, которую создала для себя… какой бы ущербной она ни была в том или ином смысле.

– Значит, ты хочешь такую жизнь и не хочешь такой жизни.

– В точку. Именно поэтому жизнь – не что иное, как фарс… и все же совершенно потрясающий. Потому что единственный, другого никогда не будет.

***

Часом позже, ровно в пять пополудни, мы вышли из квартиры. Изабель хотела быть дома через двадцать минут, чтобы сесть в машину с мужем и дочерью до шести вечера. При удачном раскладе она бы отперла дверь своего замка в Нормандии около девяти.

– И что ты будешь делать сегодня вечером, любовь моя? – спросила она, когда мы на мгновение задержались в узком коридоре между внутренним двором и парадной дверью.

Я просто пожал плечами и поборол искушение сказать: «Определенно не разгуливать по замку, как ты». Но раздражительность всегда оставляет ужасное послевкусие и стирает лоск достоинства. Лучше играть роль мужчины, которому хватает выдержки отправить свою страстную любовницу обратно к ее супругу и ребенку.

Я потянулся к ее руке. Мне хотелось заключить ее в объятия и проглотить всю целиком, прямо здесь, у почтовых ящиков в коридоре. Но, когда я попытался притянуть ее к себе, она напряглась.

– Мы попрощались наверху, – сказала она. – Здесь может пройти кто-то из моих знакомых из Les Editions de Minuit и увидеть нас…

– И марку надо держать любой ценой.

Она отбросила мою руку.

– Ты же знаешь, что именно так обстоят дела.

– Да, знаю и принимаю это.

Я снова взял ее за руку. Она крепко сжала мою ладонь.

– Мне не хочется прощаться с тобой, – сказала она.

– Но это то, что мы делаем.

– Ты вернешься этим летом?

– После окончания стажировки в Нью-Йорке… да, я смогу выкроить свободную недельку или две перед началом нового учебного года. Я полагаю, тебя не будет весь август.

– Да, здесь это время отпусков.

– Ну, что ж… on verra83.

– Ты должен вернуться, – прошептала она.

– On verra.

– Прекрати философствовать.

– Просто реалистично смотрю на вещи. Я хочу вернуться. Но… on verra.

Она наклонилась и легонько поцеловала меня в губы. Когда она повернулась к двери, я последовал за ней.