Послеполуденная Изабель

– Позволь мне уйти первой.

– На случай, если у Шарля шпионы за дверью?

– На случай, если я встречу кого-нибудь из знакомых. И нам не следует говорить сейчас об этом. Тем более когда я знаю, что, как только выйду за дверь, сердце начнет разрываться от боли за тебя.

– Потому что ты решила, что не можешь быть со мной.

– Потому что я решила, что нельзя обойти судьбу.

– А какова, скажи на милость, твоя судьба?

– Отправить тебя обратно в твою американскую жизнь, в твою американскую реальность и в то же время знать, что я буду тосковать по тебе каждый день… и бояться, что ты станешь мудрее, найдешь другую и бросишь меня.

– Это то, что известно как противоречие, – заметил я.

– Мы все сотканы из противоречий. Вот почему любовь так невозможна… и так необходима.

– Чтобы попытаться усмирить внутренние противоречия?

Еще один легкий поцелуй в губы.

– Именно, любовь моя, – сказала она и добавила: – Но эти внутренние противоречия… они все равно не усмиряются, не так ли?

Быстрый взгляд на часы.

– Время вышло, – сказала она. – На сегодня.

– On verra.

– Je t’aime.

И, не дожидаясь услышать ответное признание в любви, она ушла.

***

Спустя три недели после моего возвращения я получил открытку от Изабель:

Сегодня я переводила стихотворение Пабло Неруды о неземной природе плотских материй, и это навеяло самые глубокие эротические мысли о тебе. Могу я заманить тебя на недельку этим летом? Я думаю о тебе, о нас и вздыхаю с тоской. Je t’embrasse très très fort – Ton Isabelle.

Ton Isabelle

. Твоя Изабель.

Я ответил:

Разделяю твои эротические мысли. Я наткнулся на цитату из Ницше: «Удивительно, как маленькая идея может завладеть всею жизнью». В самом деле. Этим летом я стажируюсь в Нью-Йорке. Работаю до 20 августа и могу быть в Париже на следующее утро. Я должен вернуться в Кембридж 29 августа, за два дня до начала занятий. Может, ты придумаешь, как вырваться в Париж на последнюю августовскую неделю? Я так надеюсь на это. И тоже тоскую по тебе.

Две недели спустя еще одна открытка от Изабель:

Бронируй билет. Я буду в Париже 21 августа, mon jeune homme que j’adore84.

Я отправил ответ:

Буду на рю Бернар Палисси, 9, 21 августа в 17:00.

Это было в середине июля. Четыре недели спустя, за несколько дней до вылета в Париж, мне ничего не оставалось, кроме как послать следующую телеграмму:

С сожалением вынужден отменить свой приезд. Произошло нечто важное. Люблю.

Глава третья

Любовь.

Реальная любовь.

Настоящая любовь.

Взаимная.

Разделенная.

Без всяких обязательств… по крайней мере пока.

Любовь.

Искал ли я ее?

Разве не все мы ищем ее?

Любовь.

Я закончил свою телеграмму Изабель одним словом: люблю. Зная, что это может быть воспринято двояко. Как подпись, но за ней не следует мое имя. Как преднамеренное упущение. Потому что я тоже делал признание. Давая понять: я больше не буду тосковать по жизни с тобой… потому что нашел жизнь в другом месте.

Любовь.

На следующий день в адвокатскую контору, где я проходил стажировку в Нью-Йорке, пришла ответная телеграмма из Парижа:

Загадки всегда содержат подсказку. Я предполагаю, ты отменяешь приезд, потому что серьезно влюбился в кого-то. Но не хочешь открыто сказать мне об этом. Если ты нашел любовь, я искренне рада за тебя. Так же, как надеюсь, что ты не навсегда захлопнешь дверь. Ты знаешь, где меня найти. Je t’embrasse…

Я не ответил. Ни к чему. И да, признаю, какая-то небольшая часть меня радовалась тому, что загадка получилась слегка пассивно-агрессивной. Вернувшись в Штаты после тех сложных дней в Париже, я углубился в программу стажировки, пытаясь заглушить беспокойство… И хотя время от времени мы обменивались открытками или письмами и строили планы нашего рандеву в конце августа, в голове занозой сидела мысль: это билет в один конец, билет в никуда. А я хочу и заслуживаю большего.