Посмертие

Находха, в отличие от купца, ничуть не боялся потерять лицо, и, когда механик все-таки появился, приехал на мотоцикле, эти двое битый час перебрасывались оскорблениями и угрозами, пока Хамза и Дубу сидели в скудной тени лодки, а Идрис с Халифой — в кабине фургона. Находха, невысокий, седеющий, лет пятидесяти с небольшим, с загорелой дочерна кожей, выдубленной солнцем и морем, назвал механика невеждою, идиотом, нахалом и дураком, который тратит чужое время. Механик, лет тридцати, с аккуратно подстриженной бородой, в остроконечной шапочке, знал себе цену: он посоветовал находхе следить за языком, он не один из тех красавчиков, с которыми тот любит забавляться. У него своих дел хватает, и, если находхе что-то не нравится, пусть поищет себе другого механика. А поскольку уверенности, что второй появится сколь-нибудь быстро, не было, угроза подействовала. Чуть погодя пыл поутих, и они принялись устанавливать мотор, время от времени переругиваясь. Едва начался прилив, спустили лодку на воду, и механик завершил установку. Идрис съездил на фургоне в мастерскую за купцом, чтобы тот поприсутствовал, когда механик заведет мотор, что он и проделал под восторженные крики собравшихся. К тому времени находха с механиком, довольные собой, болтали и смеялись так, словно знали друг друга всю жизнь — скорее всего, так и было.

Несмотря на радость от того, что драгоценный мотор наконец установили, купец улыбался тревожно — наверное, беспокоился за судьбу нового предприятия. Он отозвал Хамзу в сторонку и тут же, на песчаном мысу у бухты, сообщил: поскольку мотор установили, надобность в ночном стороже отпала, он может забрать свои вещи со склада и вернуться домой. Завтра утром Хамза отдаст купцу ключи, тот расплатится с ним и, быть может, придумает Хамзе новое занятие, но ничего не обещает.

Хамза не ожидал, что от него избавятся так быстро. Ему было жаль расставаться с обязанностями ночного сторожа. Несмотря на томившие его порой одиночество и тревогу, то была, в общем-то, безмятежная пора: днем он работал на складе, болтал с Халифой, но чаще слушал, если на того нападала охота поговорить, ночью тихо спал в золотистом мерцании масляной лампы, затхлости и странной жаре, исходившей от товаров… У него было время отдохнуть, подумать, наполнить жизнь покоем. Это время вынудило его вновь пережить многие сожаления и печали, но они и так таились в его душе и вряд ли когда уймутся.

Назавтра он сообщил Халифе, что больше не сторож.

— Он попросил меня вернуть ключи сегодня утром. Наверное, скажет, что для меня тут больше работы нет, но точно не знаю.

— Вот ведь проныра, вероломный и лживый спекулянт, — ответил Халифа, явно радуясь подлости купца. — Ты, наверное, полагал, что он выдаст тебе униформу, сделает тебя настоящим охранником и пристроит к складу умывальню, чтобы ты совершал омовения и молился. Сам дурак, что поверил такому человеку. — Потом что-то негромко проворчал и добавил: — Ладно, тогда лучше возвращайся в свою комнату. Может, еще подвернется какая-нибудь работенка.

Хамза нашел Нассора Биашару в мебельной мастерской. Он говорил с человеком, который несколько недель назад вышивал шапочку. Приходя на склад с поручениями, Хамза периодически заглядывал в мастерскую — посмотреть, что там происходит, и потому что ему нравился запах древесины. Он уже знал, что старика зовут Сулемани и что в мастерской он главный столяр. Все называли его Мзе[75] Сулемани, хотя лет ему было, наверное, пятьдесят с небольшим. Был еще мужчина моложе, помощник, то и дело оглаживавший блестящие смоляные волосы, собранные в хвост, но тем утром его в мастерской не оказалось. Молодого звали Мехди, от него обычно несло перегаром, точно он ночь напролет пьянствовал и явился на работу, даже не ополоснув рта. Порой он сжимал виски, будто у него раскалывалась голова, и Хамза думал, что с похмелья, наверное, сущая пытка заниматься такой работой: пилить, стучать молотком, забивать гвозди. Он вспомнил, как мучился офицер после очередной устроенной немцами попойки. Еще на складе был парнишка-подросток по имени Сефу, он шлифовал и покрывал лаком изделия, убирал мастерскую в конце рабочего дня. Порой ему приходил помочь младший брат, просто чтобы чем-то заняться и, может, продемонстрировать старательность, вдруг когда-нибудь подвернется работа. Это их Хамза видел в первый день во дворе: они тащили котел с лаком. Иногда Нассор Биашара тоже трудился в мастерской. Всю мебель в кабинете он сделал своими руками и теперь часто наводил лоск на декоративные безделушки.

Когда Хамза пришел в мастерскую, Мзе Сулемани слушал купца, чуть хмуря лоб; обычно на его лбу не было ни единой морщины, а выражение лица оставалось отрешенным и невозмутимым. Договорив со столяром, купец повернулся к Хамзе и протянул руку за ключами. Идем со мной, сказал он и тут же направился куда-то, не дожидаясь Хамзы. Тот посмотрел на столяра, но Мзе Сулемани равнодушно отвернулся.