Посмотри на меня

– Это я уже поняла. – Инга раскладывала в холодильник продукты, ставила на стол тарелки. Все было буднично, так, словно она вернулась домой с работы. – Ой, горчичка! Отлично! И колбаса телячья! Обожаю телячью с горчичкой. Паляница! Ты купил паляницу!

Инга отрезала здоровенный ломоть, выложила колбасу и намазала сверху горчицей. Начала есть, помешивая пельмени.

– Бутылку откроешь? Давай красное.

Потом они ели пельмени, бутерброды с колбасой и горчицей. Пили вино, потом коньяк. Виталий очнулся под утро от нестерпимой духоты и запаха пельменей, смешанного с коньячными парами. От него разило дешевой забегаловкой и чем-то утробным, неприличным.

Он ушел на кухню, открыл окно и долго стоял, пытаясь продышаться.

Потом все закрутилось. Он сказал Инге, что женат и у него маленький сын. Но жена живет с родителями, а его отправили «не мешать». Инга ответила «пофиг» и уже на следующую встречу притащила какие-то детские вещи – погремушки, слюнявчики, прорезыватели для зубов…

– Подаришь, – легко сказала она, и Виталий послушался.

Лена позвонила сама. Благодарила. Говорила, что Виталий может видеться с сыном, когда захочет. Все подарки оказались тем, что нужно. Просто удивительно.

– Как ты узнала? – спросил Виталий у Инги.

– А чего узнавать? Были бы деньги, – как всегда, легко ответила она.

– Тебя все это не смущает?

– Меня смущает, а точнее бесит, твое постельное белье. Купи новое, – рассмеялась она.

Виталий купил новое постельное белье.

Он миллион раз валялся в ногах у Инги и предлагал ей переехать к нему. Но она жила не пойми где, не пойми с кем. Он так и не узнал, как ни пытался. Кем она работает и где? Какая у нее фамилия? Задавал вопросы, но она уходила от ответов. Или отшучивалась, или молчала.

Он ее ждал, каждый день. Набросков становилось все больше, но они так и не складывались в общую картину. Виталий много раз пробовал написать образ целиком, но каждый раз на него смотрела другая, чужая женщина. Не Инга.

– Зачем я тебе нужен? – спросил он однажды. Инга тогда опять появилась без предупреждения.

– А я тебе зачем? – пожала плечами она.

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – обиделся он. Конечно, надеялся услышать, что она соскучилась, не может без него так долго, хотела повидаться.

Нет, он уже не понимал, чего хочет, а чего нет. Когда Инга задерживалась у него – на сутки, на двое, – он мечтал, чтобы она уехала. Ему требовалась передышка. Иначе, казалось ему, он бы умер от постоянной близости, захлестывающего желания. Ему до истерики хотелось рисовать Ингу и точно так же – просто лежать и трогать ее. Она его душила своей наготой, своим присутствием. Когда Инга уходила, он мучительно ждал, что она тут же вернется и останется навсегда. Когда она пропадала на неделю, он желал лишь одного – чтобы она исчезла из его жизни навсегда. Потому что физически больше не мог сидеть и ждать ее.

– Ты хоть понимаешь, что я тебя жду? Из дома боюсь выйти. Вдруг ты придешь? Хотя бы звони, предупреждай! – попросил, взмолился однажды он.

– Не жди, – спокойно и равнодушно ответила она.

Когда Виталий почувствовал, что Инга в его жизни останется навсегда? Проклятием, бесконечным страданием, образом, который он знает до мелочей и не может воспроизвести? Он точно помнил тот день. Инга опять свалилась как снег на голову спустя две недели отсутствия. В какой-то момент Виталий даже смирился: на этот раз все. Ушла и не вернется. Но она появилась. Естественно, без предупреждения. Позвонила в дверь. Он уже по звонку знал, что это она. Звонок у него в квартире был резкий, издававший противный короткий звук. Инга умудрялась выбивать звонком или «Спартак» – чемпион», два длинных, три коротких, или SOS азбукой Морзе, три коротких, три длинных, три коротких.

В тот день он решил ей не открывать. Стоял под дверью, слушая, как она звонит. Держался усилием воли. Пусть подумает, что его нет. Что нельзя так с ним поступать. У него могут быть другие дела, в конце концов. Пусть уходит и не возвращается. Но Инга продолжала звонить. Виталий, не выдержав, открыл дверь.

– Ты что, спишь? – Она сунула ему в руки сумки. – Отнеси на кухню.

И опять она вела себя так, будто они расстались накануне. Будто и не было этих дней, недель. Ни привет, ни как дела. Влетела, сбросила сапоги, побежала в ванную. Виталий так и стоял с сумками.

– Через полчаса! – объявила Инга и выгнала его из кухни.

Он хотел задать ей миллион вопросов. Где она пропадала? Не болела? Ничего не случилось? Работала? Уезжала? Чем была занята? Или кем? Он ее ревновал, безумно. Не к кому-то конкретно, ко всему миру. Почему ничего о себе не рассказывает? Как проходит ее день? Какое у нее отчество? Где она жила, кем были ее родители? Что она читает? Чем увлекается? Шьет, вяжет? Почему она ничего ему о себе не рассказывает? Она замужем? Нет, не может быть. Или у нее есть другой любовник? Нет, невозможно. Когда Виталий уже накрутил себя и решил, что именно сегодня заставит Ингу ответить на все вопросы, она открыла дверь кухни и позвала его ужинать. Прошло ровно полчаса.