Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой

Понятно, что сундук все равно отдали родственникам. Рукопись была “обретена”. И не просто обретена, но опубликована. Но это сделала не Лиза. Как-то она смогла отделить себя от своей рукописи, предоставив ей право на личную жизнь. Найдут сундук или не найдут? Возможно, о нем забудут и вспомнят спустя какое-то время, и не будут знать, что с ним делать: кому он нужен, куда отправлять? Кто-то из любопытства его вскроет, найдет этот женский дневник, вздохнет и использует бумагу в хозяйстве.

Но все это наши гадания… Правда в том, что, оказавшись в Тироле, Дьяконова независимо от своей воли оказалась окружена целым рядом “знаков”, которым, как чуткая душа, не могла не придать значения. Но если и не придала, они все равно работали на роман ее судьбы, а писала его уже не она.

Озеро Ахензее… Ланцелот был Озерным Рыцарем, так его звали, ибо воспитан он был Девой Озера, хранившей волшебный меч Эскалибур. Поднимаясь в горы, Лиза видела это озеро. Оно открывалось перед ней во всей его панорамной красоте!

Лизин ручей… Вспоминается Лизин пруд. Но она не могла утопиться, как карамзинская Лиза, в каком-то пруду. Не ее масштаб. Скорее она птицей полетела бы с Эйфелевой башни. А вот смерть в горах вполне отвечала ее мятежной натуре. Больше того: это была романтическая смерть, куда более романтическая, чем смерть Башкирцевой, которая умерла от банальной чахотки. Но просто заблудиться и погибнуть в горах – это тоже банально. Горы есть горы, и каким бы несложным ни был маршрут на Уннитц, и здесь бывали несчастные случаи, и здесь терялись и погибали люди. Броситься со скалы она не могла… Не было ни скал, ни крутых обрывов…

Замерзнуть ночью, чтобы на следующий день нашли твое скрюченное тело с посиневшим лицом? Это было не в ее вкусе. И Лиза каким-то непонятным образом устраивает себе идеальную смерть. Обнаженная девушка на краю водопада, названного ее именем, с переломанными ногами (это поймут только при вскрытии) и без других повреждений тела. Вот это красиво! Это романтично! Но главное – это таинственно! Не смерть, а загадка…

Одного только она не могла предположить. А именно: ее тело найдут через месяц, и оно будет выглядеть страшно! Без волос, с разложившимися мягкими тканями лица. Но откуда Дьяконова могла знать, что труп ее окажется в таком месте, что его не будет видно с тропы, пока не пройдут дожди и вода не вынесет его на край уступа? И если бы не зоркий пастух, тело продолжило бы свой путь и в конце концов оказалась бы в Озере.

Еще одна деталь-символ, о которой Лиза, наверное, не знала. Тироль расположен строго на полпути (по прямой линии) между Парижем и Краковом, который был в то время западной окраиной Российской империи. Она ехала из Парижа в Россию, чтобы потом вернуться из России в Париж. Но зачем? Чтобы страдать дальше? А кто ждал ее в России? Семья? Мать?

Последнее письмо к матери (почтовая карточка) было написано Лизой 19 июля 1902 года, перед самым отъездом из Парижа.

Милая мама,

Я останусь (зачеркнуто. – П. Б.) пробуду в Париже еще долго. У меня много занятий; никакой иной причины, удерживающей от приезда в Россию, нет и быть не может. Ваши предложения раз навсегда я отклонила, и <нрзб.> повторять их более чем бесполезно. Желаю всего лучшего. Е. Дьяконова.

Лиза не только не собиралась навестить мать, а даже не хотела, чтобы та узнала о ее приезде.

Другое предотъездное письмо было написано брату Володе (с Шурой Лиза была в ссоре). Это письмо от 27 июля. Оно более любезное, хотя и там высказывается много обид своим родственникам, и прежде всего – матери. Но там есть и другое…