Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Счастливо избежав окружения в Белостокском котле, Краснощеков приехал в Москву, где 6 июля 1941 г. получил назначение на должность старшего следователя в 5-ю Московскую стрелковую дивизию народного ополчения (Фрунзенского района). Его жена и дочь к тому времени вместе с другими семьями сотрудников органов госбезопасности были эвакуированы из Могилева в Омск, а Борис отбыл в летние лагеря дивизии, располагавшиеся в районе станции Внуково. По завершении формирования и базового обучения дивизия была переброшена в район д. Тишнево под Боровском, где 30 июля ополченцы приняли присягу. С этого момента 5-я дивизия вошла в состав 33-й армии Резервного фронта. Ко 2 августа она заняла рубеж Лужки — Дюки в районе Спас-Деменска, а 12–13 августа дивизии и ее полкам вручили боевые знамена. 26 сентября 1941 г., в соответствии с директивой заместителя народного комиссара обороны СССР от 19 сентября, все двенадцать московских дивизий народного ополчения были переформированы по штатам стрелковых дивизий военного времени и получили новые наименования. Так 5-я Московская стрелковая дивизия народного ополчения стала именоваться 113-й стрелковой дивизией.

Отвечая на вопросы следователя и в собственноручных показаниях, Б.Я. Краснощеков указывал, что в октябре 1941 г. он был переведен в 43-ю стрелковую дивизию той же 33-й армии на должность старшего следователя особого отдела. Однако, известно, что 43-я стрелковая дивизия Ленинградского военного округа на протяжении всей войны действовала сначала на Карельском перешейке, затем под Ленинградом и в Прибалтике, следовательно, Краснощеков не мог иметь к ней отношения. Скорее всего, ошибка в нумерации дивизии была вызвана особенностью написания от руки номера «113», который мог выглядеть как «43». Возможно также, путаница связана с тем, что после переименования 113-я стрелковая дивизия сначала входила в состав 43-й армии, ассоциируясь в памяти Краснощекова с номером последней. К сожалению, следователи даже не пытались каким-то образом прояснить для себя этот момент, очевидно, считая его малосущественным. В одном сделанном ими запросе на предоставление дополнительных материалов по делу Краснощекова указан правильный номер дивизии — 113[260], хотя на последующем делопроизводстве это уточнение никак не отразилось, и в обвинительном заключении, протоколе судебного заседания и приговоре фигурирует все та же 43-я стрелковая дивизия.

Последующие показания Краснощекова о времени и месте окружения дивизии противником содержат в себе основательную путаницу. В первых собственноручных показаниях, написанных 20 и 25 мая, а также на допросе 25 мая указан февраль 1942 г., затем, на допросе 8 июня — конец декабря 1941 г. — начало января 1942 г. В первом варианте показаний в качестве места окружения обозначен район юго-восточнее Серпухова (!), а во втором — район Полотняного завода юго-западнее (!) Калуги. Поскольку второй вариант показаний освещает обстоятельства более подробно, попытаемся путем сопоставления с материалами о боевом пути 113-й дивизии проанализировать сообщаемую информацию и дать ей объективную оценку. Приведем соответствующий отрывок из протокола допроса:

«Находясь на службе в должности ст[аршего] следователя особого отдела 43 стрелковой дивизии, 33 армии, во время боевых действий в конце декабря 1941 г. или в начале января 1942 г. — точно не помню, в районе Полотняного завода юго-западнее города Калуги[261], я в составе всей дивизии попал в окружение немецких войск. Вначале под командованием командира 43 стрелковой дивизии генерал-майора, по фамилии которого я сейчас не помню, пытались выйти из окружения в направлении города Москвы организованным порядком, но во время продвижения мы преследовались все время немцами, боеприпасы выходили, и дальнейшее совместное продвижение могло привести к большим потерям, поэтому было дано указание из окружения выходить отдельными группами, не на восток, а в направлении города Спас-Деменск[262]. Я в то время находился в группе 20 человек, которую возглавлял начальник особого отдела 43 стр[елковой] дивизии ст[арший] лейтенант госбезопасности Кузнецов… В пути следования в направлении Спас-Деменск, дней через семь после окружения, мы были в лесу обстреляны регулярными немецкими войсками, в результате чего вся наша группа была рассеяна. Я остался с Кузнецовым, двумя солдатами из взвода особого отдела и двумя солдатами комендантского взвода дивизии…»[263].