Посох Велеса

Катя случайно завела ребят в эту глушь, Ирмина наслала на них грифонов, чтобы задержать, и без помех и сложностей провела Антона с товарищами через игольное ушко. Теперь бандитам добраться до нее — пара пустяков. Хорошо, что Антон на ее стороне, они хоть предупреждены.

— А вы чего сюда забрались? Вы же вроде в Тюмень шли. Так он, бабка эта говорит, в другой стороне.

— Заблудились, — на всякий случай соврала Катя.

— Быва-ает…

Он засунул руки в карманы и покачивался с носка на пятку:

— Ты вообще чего тут делаешь?

— Вообще я за хворостом пришла…

— Ну, давай тогда собирать! — предложил Антон и опять ослепительно улыбнулся.

И не дожидаясь ее ответа, наклонился и поднял первую попавшуюся ветку. Катя тоже начала собирать сухие ветки.

— Ты такие бери, которые посуше и потолще, — посоветовал Антон, — они дольше горят, жарче. — Потом он помолчал и добавил: — Хотя, зря это вы с костром. Вам уходить отсюда надо…

Катя искоса на него глянула.

— Так что толку уходить, если эта ваша бабка-колдунья нас легко находит, — вздохнула она. — Я вот что думаю, может, пусть вы нас найдете, я с ней поговорю, объясню, что нет у меня никакого посоха, она и успокоится…

Антон молчал. Катя заглянула ему в лицо:

— Ты как думаешь? — он криво усмехнулся в ответ.

От этого его лицо сделалось немного печальным.

— Не отстанет она. Говорю ж, она Афросию поручила убрать тебя, если посоха у тебя не окажется. Есть кто-нибудь, кто может тебя защитить?

— Ну, я и сама могу за себя постоять, — начала было Катя, но Антон так громко фыркнул, что она не стала продолжать в том же духе. — Я не одна, здесь Ярослава, Енисея, Олеб, Истр…

Антон поднял с земли толстую ветку, приладил к остальной охапке. Где-то в кустах торопливо пел соловей.

— Имена-то какие странные у твоих друзей, — пробурчал он.

— Ничего не странные, для их времени обычные, — Катя осеклась. Проболталась-таки.

Антон насторожился:

— То есть как «для их времени»? — Он в упор на нее посмотрел, словно сканируя. — Ты что-то знаешь и мне не говоришь, — он с силой бросил охапку хвороста и отвернулся. — Не доверяешь все-таки…

«Обиделся», догадалась Катя. А он продолжил, не оборачиваясь:

— Я же на твоей стороне, как ты не понимаешь.

— Понимаю, — прошептала Катя, — но, знаешь, первое знакомство тебя не очень-то красит.

— Да сколько же можно говорить! — он резко к ней повернулся. На побледневшем лице горел лихорадочный румянец. — Не причинил бы я тебе никакого вреда, и парням не дал бы причинить! Что мне сделать, чтобы ты мне, наконец, поверила?!

Катя молчала. В самом деле, что? Ты либо веришь, либо — нет. Третьего не дано. Она посмотрела на него еще раз, внимательнее, чем прежде. Решительный взгляд — скажи сейчас, что не веришь, и уйдет. А Кате отчего-то не хотелось, чтобы он уходил. И она решила, что верит.

— Я верю, — сказала она больше себе, чем ему.

— А раз так, то какие могут быть между нами недоговорки? — ему было уже мало просто слов, он требовал доказательств. И Катя доказала:

— Вы думаете, что вы в две тысячи пятнадцатом году, но это не так. Вы в глубоком прошлом, в тысяча пятьсот восемьдесят седьмом. Сейчас в Москве правит царь Федор Иоаннович, сын Ивана IV.

Антон смотрел на нее, не моргая. Прошла минута, другая. В его глазах мелькнуло недоверие, сменившееся разочарованием и обидой.

— Шутишь? — наконец, проговорил он.

— Да нет, куда там… Сама была в шоке как узнала. Я оказалась в коридоре, из которого вело много-много дверей. Я открыла одну из них, и оказалась здесь.

— А как мы сюда попали тогда?

— Видимо, с помощью вашей бабки-колдуньи, — вздохнула Катя.

— А твой коридор откуда взялся?

— Из-за одной шкатулки, — Катя не хотела продолжать, но что теперь делать, он задавал все больше вопросов, а ей приходилось все больше открываться.

— А зачем? — он все еще сомневался.

— У меня мама исчезла, растаяла у меня на глазах. За несколько минут до того, как в квартиру ворвались вы, — Катя подняла собранную Антоном охапку хвороста в руки, слегка подбросив, удобнее перехватила. Рядом заливался соловей, отвлекая от серьезного разговора.

— Так вот почему ее в доме не было?! — Антон прищурился, уставившись в кусты. — Афросий следил за ней, говорил, что как утром пришла, так из дома не выходила.

Катя кивнула:

— Она и не выходила, она заболела, отпросилась с работы. Вызвали врача, а она исчезла… Сказала, что ответ в той шкатулке, а там вместо ответа какое-то старье. Я толком ничего не успела сообразить, появились вы. Афросий, этот второй…

— Шкода, — подсказал Антон.

— … напугали меня сильно. Я подумала, что надо убегать и оказалась в этой шкатулке, а потом, здесь, в этом времени, оказалась в доме своей пра-пра-бабушки.

Антон тряхнул головой:

— Это как, «оказалась в шкатулке»? Ты ж не мальчик-с-пальчик…

— Ой, не знаю я ничего! — воскликнула, наконец, Катя. — Мне маму надо найти. Бабушка обещала помочь, — она резко повернулась в сторону своей полянки. — Мне идти надо. Пока!

И она, удобнее перехватив охапку сухих веток, пахнущих смолой и почками, бросилась в сторону.

— Стой! — Антон схватил ее за рукав. — Так ты не разыгрываешь меня? Это правда прошлое?