Посол Господина Великого (Новгородская сага - 2)

На храме Успения, деревянном, маковка златом пылала. Засмотрелся Олег Иваныч - красиво. Вечером - весть радостная Олегу Иванычу. Вернулся Силантий со двора государева. Иван Костромич, боярин, по выходе шепнул - не гневается больше на житьего человека Олега государь-батюшка. Не упомнит и кто таков даже... Одновременно все ж таки опасаться просил Костромич - кто-то при дворе воду мутит - стропалит против Силантия да пленника его слухами разными. Ну, до государя слухи те не дошли пока. Пока...

- Так что свободен ты отныне, Олега, - махнул рукой Силантий. - Все одно прибытка от тебя мне нет, а Москве ты служить не будешь. Ведь не будешь?

Олег Иваныч упрямо покачал головой:

- Больно уж важен великий князь московский.

- Так на то он и князь!

- Так-то так... Да ведь и я не червь, своим разумом жить хочу - не княжьим. Извини, Силантий, если обидел...

Поскрипел зубами Силантий, однако ничего не сказал. Задумался. После махнул рукой:

- Считай - в расчете я с тобой полностью, так что ежели вдругорядь попадешь - не взыщи. На Москву завтра с утра два обоза идут хлебных, с понизовья. Первый - купца Федосеева, Онфима, второй - Ермила Хмурого. Так что, если поспеть хочешь...

- Спасибо, Силантий. За все спасибо.

С двойственным чувством уезжал Олег Иваныч. Будто чего-то не договорили они с Силантием, не дорешили, не доспорили. Несколько раз спрашивал сам себя Олег - а что заставляло служить московскому князю такого благородного и смелого человека, как Силантий Ржа? Только ли землишки-поместьица? Или действительно верил Силантий в то, что именно Москва - и есть Русь-матушка? А почему не Новгород, не Смоленск, не Киев, не иные какие русские земли? Никак не отвечал на такой вопрос Силантий, лишь в усы улыбался, дескать почему Москва - то и детям малым ясно. Детям-то, может, и ясно... Московским... А вот насчет киевлян, смолян, тверичей, новгородцев - сильно сомневался Олег Иваныч. Да и - что сказать - насмотрелся, чай, на Москву-то! Считай, почти все привыкли тут по указке жить, не своим разумом. Все от князя зависели - от мала до велика, и все - ну, может, кроме бояр самых знатных - в руке его были. Голосили на всех углах: "Славен батюшка наш, государь Иван Васильевич!" Тьфу-ты, подхалимы чертовы. Батюшка... Иосиф Виссарионович... Погодите, прольет он еще кровушки, батюшка ваш. Ну, если и не он - так его потомки. Неконтролируемая власть - она кровавится, имеет такую нехорошую тенденцию, тем более здесь, в Московии - нравами грубыми далеко в русских землях известной...

Эх, Силантий, Силантий... Дай Бог, чтоб не достала тебя гневная длань твоего князя!

Федосеев Онфим еще с ночи выехал - так на торгу хлебном сказали, опоздал, значит, Олег Иваныч.

А Хмурый, Ермил? Убили его вчера. И людишек его, приказчиков. Прямо в корчме перерезали лиходеи! Все, что с ними на корчме было, - как есть пограбили - и оружье персидское, и серебро, и меха - рух-лядишку мягкую. Ходили тайные слухи - не хотел Ермил высокую цену держать - замыслил побыстрее в Новгороде расторговаться. Расторговался... В какой корчме убили? Да на Неглинной где-то. Кажись, у Анисимова Неждана. Его и самого, Неждана-то, чуть не убили - духом святым да молитвами упасся - утром в амбаре нашли связанным...

Схватили? Кого - лиходеев? Не, давно их и след простыл. Неждана? А его-то за что?

Усмехнулся Олег Иваныч. Не верил он в совпадения. Ну да черт с ним, то покуда дела московские. Свои бы как-нибудь разрешить. Значит - и Ермила нет, и с Онфимом Федосеевым разминулись... Стоп! А почему разминулись? Он же, Онфим, в ночь только выехал. А конь Силантьев добр - нагнать можно!

Какой, говорите, дорогой поехали? Угу, понял.

Взлетел в седло Олег Иваныч, коня в рысь пустил. К обеду уже был за городом, в деревне, что по пути, справился - проезжал обоз-то, немного и времени прошло. Эвон, за тот холм направились...

А напрямик пути нет ли?

Как нет... Есть... Вон, через лес... Там тропки тонкие... Только не вздумай, мил-человек, поворотить на болото...

Мил-человек и не думал к болоту поворачивать. Просто и не услыхал про него. По лесу версту проскакав, все лицо ветками исцарапал. Тропа-то тоже не-приглядисто вилась, глянул - где б срезать - ага, вон, через полянку. Срезал...

Первой увязла лошадь. Подняла голову к небу, заржала жалобно. Так и утянулась в трясину - быстро - Олег Иваныч едва успел выскочить. А холодна, жижа-то... Увязиста...

Как там в фильме про старшину Васкова и девчонок-зенитчиц? "После споем с тобой, Лизавета"? Похоже, тут и петь не придется, вон как засасывает... пылесос прямо.