Посол Господина Великого (Новгородская сага - 2)

Терентий, видимо, подумал то же самое, поскольку, настороженно осмотревшись, велел отроку мастерить из лапника волокушу. На коей изготовленной весьма проворно и с большим знанием дела - и поволокли потерявшего сознание путника мокрыми болотными тропами.

К острову вышли - что твои куры - мокрые, в грязи да тине бурой. Точно кикиморы.

Узкий был островок - в треть версты да в версту шириною. Лесом порос густо, все больше ели да сосны. Угрюмые, корявые, страшные. Если и было в Черном лесу самое гиблое место, так вот оно - островок этот, посередь тины болотной. В самой гуще еловых зарослей, где тьма, казалось, поселилась извечно, за высоким тыном, украшенным рогатыми коровьими черепами, хоронилась приземистая изба - грубо, в лапу, рубленная, в землю вросшая, окна - щели узенькие, сквозь волоковое оконце дымок черный вьется.

Отворились ворота, вошли Терентий со Степанкой в избу. Слуга Терентия Огрой - мужик безволосый, беззубый, морщинистый, да немой в придачу, ворота на засов (от кого только?) заперев, мужика притащенного на лавку к печке перенес да за одеждой чистой бросился, воды котел на очаг поставил мыться. Вокруг очага - лавки сосновые, стол, по стенам - черепа заячьи, травы пахучие, змеи да жабы сушеные. В углу, вместо иконы, еловые чурбаки размалеваны страшные - идолы. Не изба - капище! В миске серебряной кровь петушиная плещется - за удачное возвращенье хозяйское поутру зарезал Огрой петуха. Все одно уж всех кур переели, да и зима скоро - уходить придется, новое прибежище искать. Замерзнет болото - враз охотники за зверьем всяким нагрянут. Ну, идолов в чаще спрятать - сойдет капище за заимку охотничью. Ярило с ними, пущай пользуются, не сожгли б только избу до весны-то...

Как согрелась водица - разоблачились мыться Терентий со Степанков Грязь с груди соскребая, затосковал Терентий. Эх, летом, на Ивана Купалу - три девы нагих его в этом чану купали. Вот где раздолье-то было... С тех пор и перебивался Терентий-Кодимир без женской ласки, что здесь, что в Явженицах. Свою-то жену удавить по весне пришлось - слишком уж много знать стала, старая. Заманил на болото, за клюквой - накинул петельку. Не трепыхнулась. Кинул в болотину - и все дела. Эх, девки, девки... В ноябре месяце русалии устроить надо. С плясками, с игрищами. Ухмыльнулся Терентий, да вздохнул тут же - когда он еще, ноябрь-то. А девку-то уже сейчас хочется! Обернулся на Степанку... Ай, ладный какой отрок. Тощой только да грязен... Может, его сейчас... заместо девки? Что тощой - ладно, а грязен - так сейчас отмоется. Шепнуть только Огрою, чтоб ножик его прибрал подале. Да веревку с амбару принес, покрепче.

- Мойся, мойся, Степанушке! Травку вот возьми, пахучую...

А что потом с ним? В болото? Да ведь проводник надежный, другого и не сыскать. А и не надо другого! Не всю же жизнь по дальним капищам прятаться! А как будет дело какое удачное - можно, чай, в Твери где-нибудь постоялый дворец прикупить. Да почему ж в Твери - а и на Москве! Тем более - и там есть людишки верные. Давненько, правда, не объявлялись. С прошлого году...

Эх, не знал Степанко, что Кодимир-волхв, Терентий из Явжениц, и был главным организатором смерти его сестер. Вернее, смерть их - это уж случайно вышло, а вот про капище старое шепнул как-то невзначай Терентий нужным людям. Слыхал он про старого волхва - неуклонный был старец, не ужился б с таким. Но вот уж с год нет старца, а что уж тому причиной, Терентьевы ль слова, али случай какой, - то боги одни ведают. Перун, Даждьбог, Ярило...

Так что пора кончать со Степанкой - знает больно много. Позвать сперва Ограя, и...

- А дядько Ограй где, Степанушке? На двор вышел? Чтой-то долгонько ходит... Ограй, зй, Ограйко!

И без крика этого ворвался Ограй в избу. Замычал что-то, руками непонятные знаки показывая.

Ну, те знаки Терентию со Степанкой давно ясны были.

Сосна росла на том берегу, на холме - высока, раскидиста. Надо кому из верных людей на островок перебраться - к вершине сосны плат белый привязывали. Тот плат с крыши избяной видать было. Видно, плат-то этот и имел в виду немой слуга.

- Ну, беги, Степа!

Быстро натянув порты и рубаху, отрок выбежал из избы.

Повезло покуда тебе, Степанко! Незнамо как дале будет...

На противоположном берегу болота, на тайном месте, стояли четверо. На конях, с волокушей. Двое - незнакомые, а двое свои, братья-разбойнички. Окромя волхвовства да русалий, давно промышлял Терентий татьбою. Собрал шайку, человек полтора десятка, считая Степанку. В рясу монашескую обрядившись, отрок в местах глухих поживу высматривал. Хорош ли обоз, да велик ли, да оружных много ль. Ежели подходящей добыча оказывалась - враз взлетал на сосну по веревке - знак подавал. Тут и грабили. Трупы да телеги в болото, оно все скроет. Лошадей да награбленное - что на островке прятали - потом на Москве продавали, был у Терентия там человек знакомый. Не из этих ли? Вон, может, тот, козлобородый? Или вот этот дед, жилистый... взгляд тупой, звероватый...

- Ты что пришел, отроче? Терентия зови.

- Так вы сами-то не пойдете?