Посольский город

Брен выбирал направление с помощью какого-то ручного механизма. Темнота окружавшего леса, темно-синего от растительности, тревожила меня. Лес был полон шумов. Вокруг нас двигались какие-то диски и спирали. Местную фауну мы озадачивали – хищники не рассматривали нас как добычу, а потенциальные жертвы – как хищников, и потому нас не боялись, но и не трогали. Те, у кого были глаза, смотрели на нас с недоумением. Однажды кто-то из ариекаев сказал, что рядом с нами находится что-то опасное. Костеб/флоранши, огромный, как амбар, открывал и закрывал свои зубастые челюсти. Будь ариекаи одни, он наверняка напал бы, но присутствие нас, чужаков, укротило его инстинкты, так что мы их спасли.

Им удалось прихватить с места катастрофы несколько чипов, но не все. Так что пользоваться тем, что у них было, им приходилось с умом. Когда кого-нибудь из них припирало, он брал чип, уходил в лес и слушал голос ЭзКела, а потом догонял нас, слегка веселый, но с ясной головой.

Мы шли до позднего вечера, пока лес не поредел и не сменился травянистой степью с разбросанными по ней отдельными деревьями, над которыми ярко светились Руины. Там мы вознаградили себя коротким сном: для меня главным оставалась учеба.

Вы как та девочка, вы та девочка.

– Господи Иисусе, – не выдержала я. – Да скажите же это, наконец. – Уверена, они волновались не меньше, чем я.

– ИллСиб, – сказала я. – Спросите у них вот что. Они знают, кто я? – Язык. Ариекаи забормотали. Она та девочка, которая… Я их перебила. – Я имею в виду, знают ли они, кто я на самом деле. Они знают, что значит девочка? Им известно, что я сравнение, но знают ли они, что девочка – это я? Что они думают о вас, ИллСиб? Сколько вас?

– Вы знаете, о чем она спрашивает, – вмешался Брен. – Тайна Счета. – Считают ли ариекаи послов одним человеком или двумя? Служители всегда твердили нам, что это бессмысленный, непереводимый, невежливый вопрос.

– Я прошу прощения, но мне необходимо, чтобы они поняли, что вас двое, иначе они не смогут понять, что я – одна. И что мое идиотское кваканье – это язык. Что я говорю с ними. – Ариекаи наблюдали за тем, как одна персона из мяса лопотала быстрее и громче, чем обычно, обращаясь к остальным.

После недолгого молчания Брен сказал:

– Именно этой темы послы всегда особенно старались избегать.

– Так объясните им, – сказала я. – Послам пора перестать быть единственными настоящими людьми.

И все же нам вряд ли удалось бы опрокинуть вековую традицию мышления ариекаев, даже с такой продвинутой группой, как наша, если бы они уже не имели некоего смутного представления о том, что мы – существа мыслящие. Танцовщица и его товарищи сперва отреагировали в таком роде, что, мол, да, конечно, ну и что с того? Но ИллСиб повторяли эту мысль снова и снова, и они сначала заинтересовались, потом смешались, а потом не то испугались, не то разозлились. Наконец я увидела, как они переживают нечто похожее на откровение.

Она разговаривает, твердили им ИллСиб. Девочка, которая съела то, что ей дали. Как я говорю с вами.

– Да, – сказала я, и ариекаи уставились на меня. – Да.

Язык был для ариекаев двояким единством мышления и истины: заявив, что я это понимаю, ИллСиб произвели на них сильное впечатление. Им сообщили, что я разговариваю, а Язык гласил, что в таком случае должны существовать языки, отличные от Языка.

– Попросите их произнести это, – сказала я. – Пусть скажут, что я тоже говорю.

Испанская Танцовщица произнес это. Человек в синем разговаривает. Остальные слушали. Потом с большими усилиями каждый повторил то же самое за ним.

– Они в это верят, – сказала я. Вот тогда все и начало меняться по-настоящему.

– Переводите, – велела я ИллСиб. – Вы знаете меня, – обратилась я к ариекаям. – Я девочка, которая съела и так далее. Я похожа на вас, а вы похожи на меня, а я – на вас. Я это вы. – Один из них вскрикнул. Что-то происходило с ними. Со всеми. Испанская Танцовщица не сводил с меня глаз.

– Ависа, – предостерегающе сказал Брен.

– Скажите им то, что я говорю, – велела я. Я посмотрела на Танцовщицу. Взгляд его почти-глаз я встретила с такой настойчивостью, как будто говорила с человеком. – Скажите им. Я ждала, когда все исправится, Танцовщица, так что я такая же, как ты. Я – это ты. Я взяла то, что мне дали, значит, я как все. Я – это они. – Я посветила на себя фонариком. – Я свечусь в ночи, я похожа на луну. Я как луна. Я и есть луна. – Я легла. – Они ведь знают, как мы спим, правда? Я так устала, что лежу неподвижно, как мертвая, я похожа на мертвую. Я так устала, что я мертвая. Видите?

Ариекаи были ошарашены. Их спинные крылья трепетали, то складываясь, то разворачиваясь. Их дающие крылья тянулись ко мне, заставляя Брена вскрикивать от беспокойства, но не касались меня. Они бормотали слова и звуки.

– Что происходит? – спросила Илл или Сиб.