Посольский город

Мы еще не раз встречались с Хассером; стояли бок о бок и ждали, пока нас развернут в жарких дискуссиях. Среди носителей Языка нашлись диссиденты, которые отстаивали необходимость переосмысления того, что могла значить я и прочие сравнения. Судя по реакции других Хозяев, эти мыслеопыты считались у них дурным тоном. После одного такого мероприятия я спросила у Скайла, слышал ли он, как Хозяева говорят Хассера, и если да, то о чем он.

Скайл понимал Язык не хуже любого посла, но ответил: «Я вообще не знаю, как вы, чертовы штуки, работаете».

– Никак не могу понять, какая связь между тем, что ты значишь, и тем, о чем они говорят, с чем тебя сравнивают и для чего используют. Ты спрашиваешь, о чем они думают с Хассером? Понятия не имею.

– Я не то имела в виду.

– Тебя интересует, что он значит буквально?

– Точно. Самое основное, вроде «девочки, которая съела…». Ну, ты знаешь.

Скайл замешкался.

– Я не уверен, – сказал он, – но, по-моему, это что-то вроде… их слова можно понять как «мальчик, которого открыли и закрыли снова». – Мы уставились друг на друга.

– О, Господи, – сказала я.

– Да. Я не могу сказать точно, так что не надо… но, да.

– Иисусе.

В корвиде, на пути в Послоград, я спросила Хассера:

– Почему ты не сказал мне, что ты сравнение?

– Извини, – ответил он. – Подслушивали, да? – Он улыбнулся. – Это непросто. Я много думаю о том, что значит быть сравнением. Но я не знаю, что это значит для тебя… для многих из нас. Если ты… если ты захочешь поговорить об этом, – голос у него сделался восторженным, хотя и не без оттенка тревоги, – то найдется целая группа таких, для кого это важно.

– Группа сравнений? – сказала я. – Вы что, вместе зависаете?

Ну, не только сравнения. Там есть другие тропы, и вообще разные языковые явления, объяснил он. Но сравнения особенно близки друг другу, они даже образовали своеобразную общину. Я запрезирала их, как только он это сказал.

– Ума не приложу, как мы тебя упустили, – удивился он. – Я знаю, что они тебя говорят, но почему Хозяева до сих пор не приглашали тебя на всякие такие события? И почему ты про нас не слышала?

– Наверное, потому, что быть частью Языка для меня не главное в жизни, – сказала я. Боюсь, что, отвечая, я не смогла скрыть презрение. И тут же напомнила себе, что, если бы я не научилась погружаться и не вырвалась наружу, то, вполне возможно, тоже слонялась бы по барам, залам и питейным заведениям, где встречаются сравнения. Странная это, должно быть, жизнь, и известность относительная, но все-таки больше, чем ничего. Мне захотелось извиниться за свою насмешку. Я спросила его, что это для него значит. Сначала он запирался, а потом сказал:

– Быть его частью! Частью Языка.

Настоящее, 5

Люди, у которых была хотя бы капля ума, ни на секунду не поверили в то, что вечеринка вернулась к норме.

– Эрсуль. – Я звала ее шепотом и знаками, но когда она, виляя длинными шасси, приблизилась ко мне, то оказалось, что она хочет сообщить мне лишь одно: ей не удалось найти компьютер, который знал бы, что случилось.

Я разыскала в зале пару оставшихся послов, МагДа и ЭсМе.

– Что стряслось? – обратилась я к ним. – Эй. МагДа. Пожалуйста.

– Нам надо… – сказала одна из ЭсМе. – Это…

– Все под контролем.

– МагДа. Что происходит?

Маг и Да, Эс и Ме смотрели так, как будто хотели что-то сказать. ЭсМе всегда недолюбливали меня, придерживаясь распространенного среди послов мнения о возвращенцах, иммерлетчиках, флокерах и прочей подобной публике, но высказать его не решались.

К моему несказанному удивлению, за их спинами появился Скайл. Он встретил мой взгляд прямо, без эмоций.

– МагДа, – сказал он. – Ты должна пойти и поговорить с Ра.

Они кивнули, и я упустила шанс. Когда они все пятеро повернулись, чтобы уйти, я схватила Скайла за руку. Я старалась, чтобы мое лицо ничего не выражало, и, когда он обернулся, оказалось, что и он тоже. Меня не удивляло, что он был ближе к происходящему, чем я. Он давно уже работал со служителями и был в сговоре с послами. Эти последние так сосредоточились на владении Языком, что совсем отвыкли узнавать о нем что-то новое, поэтому, когда в Послограде начались перемены и задумываться о таких вещах стало полезно, Скайл со своими теориями, как я понимаю, оказался для них весьма кстати. Его работа сделала его полезным. Наверняка служители глубже допускали его в свои дела, чем меня.

– Итак? – сказала я. И сама почти не удивилась своей наглости. Флокеры всегда делают то, что в данный момент необходимо. – Что происходит?

– Авви, – ответил он. – Я не могу тебе сказать.

– Скайл, ты знаешь, в чем дело?