Посольство в преисподнюю

– Два дня назад был я в городе, отвозил туда сыр на продажу. Чудные дела творятся там. Правитель города закрылся в своем дворце и носа оттуда не кажет. На улицах происходят постоянные стычки. Городская стража не вмешивается, охраняет сама себя. Кто с кем дерется и за что – я не понял. Вот только находиться там опасно – голову потерять там легче, чем купить шапку, чтобы покрыть ее. Я едва сумел продать сыр, а деньги у меня отобрали на выходе из города. Хорошо, что я догадался взять с собой только небольшую часть, а все остальное оставил у сына. Он живет в городе.

– А чем сын занимается? – спросил Набонасар.

– У него в городе семья, он плотник, строит корабли для купцов, которые сплавляются вниз по реке.

– И что, находятся такие смельчаки? – удивился Набонасар, ведь там Лагаш на реке стоит.

– Во всяком случае, без работы пока не оставался.

– Послушай, старик, – обратился к нему Хутрап, тебя нам сама богиня Пиненкир послала! Видишь ли, мы идем далеко, в Элам, везем подарки царю. Ты это правильно подметил. Мне надо переправить караван на другую сторону Тигра. Не мог бы твой сын помочь в этом? Я заплачу и тебе за труды, если ты сведешь меня с ним, и его не обижу.

– Можно то это можно, – почесывая затылок, сказал старик, – вот только я же сказал, что ныне дело это небезопасное…

– Вот, возьми задаток, – Хутрап бросил старику слиток, который тот поймал и даже попробовал на зуб, – в городе получишь еще два таких. А поведешь всего двоих, меня и вон того молодца, – и Хутрап указал на скандинава, – по рукам?

– Ну, ладно, – вздохнул чабан, – уговорил. Не ты уговорил, а твои слитки. Так и быть.

Он повернулся к холму и крикнул что-то. Тут же прибежал мальчишка лет десяти.

– Внучок мой, – с гордостью сказал чабан, – понятливый, придет время, заменит меня. Он с отарой побудет, пока я вас в город сопровожу.

Он сказал мальчишке несколько фраз, которых то внимательно выслушал.

– Ну, с этим все, – подытожил старик, – я готов. А вот ты нет, – он обратился к Хутрапу, – уж больно ты приметный в своей одежде.

И действительно, Хутрап был в дорогой расшитой золотом рубашке, подпоясанной таким же расшитым поясом, на котором висел его меч с толстой рукояткой и огромным драгоценным камнем в ее конце.

Хутрап быстро здесь же переоделся в простую дорожную рубашку. И меч свой заменил более коротким кинжалом, скрыв его под длинной наброшенной сверху безрукавкой.

– Неизвестно, сколько мы в городе пробудем, – сказал он Набонасару, – во всяком случае, готовь ночевку здесь. Но внимание к себе старайся не привлекать. Пока светло, огонь не разводи – дым будет виден. Ночью же вас скроют холмы.

– Я понял, все сделаю, не беспокойся, – Набонасар кивнул головой и добавил, – может, возьмешь с собой жрецов? Кто знает, что там творится…

– И меня возьмите, – подобралась с другого боку Энинрис, – никогда в городе не была, так интересно!

– Еще чего! – возмутился Хутрап, – тебя там только не хватало! Да и опасно это может быть.

– А что, в этом что-то есть, – заметил Набонасар, – старик везет в город выдавать замуж внучку в сопровождении родственников. Почему бы и нет?

– Тоже мне, выдавать замуж! – презрительно фыркнула Энинрис.

Однако щеки ее зарделись маковым цветом.

– Ишь ты, не понравилось! – сдержанно засмеялся Хутрап, – однако, почему краснеешь? Ну, не обижайся, я пошутил. Ладно, берем и тебя с собой. И твоих молодых людей. Сама скажи им, чтобы собирались.

Энинрис по-детски захлопала в ладоши и вприпрыжку побежала к молодым жрецам, все это время остававшимся рядом с верблюдами.

Улыбаясь, присутствующие смотрели ей вслед.

– Молодая еще, однако глаза какие-то взрослые, – сказал старик, – как будто большую жизнь прожила.

– Ей крепко досталось, – заметил Набонасар, – семья погибла, она единственная спаслась.

– Да, такое нынче время, – согласился старик, – ты думаешь, он молодой, а он уже видел то, что другому за всю жизнь не углядеть, ты думаешь, что он старый, а это его жизнь так побила, согнула и потрепала…

А Энинрис уже вела сюда молодых жрецов, одетых в серую простую дорожную длинную одежду, готовых броситься вслед за ней в огонь и в воду. Ни мечей, ни кинжалов у жрецов не было видно.

По знаку Хутрапа старику подвели коня, на которого он довольно легко взобрался и тронул поводья. И небольшая группа направилась в сторону города.