Посреди донской степи

Плачет горлинка в кустах, словно по покойнику,
Только жизнью рисковать мне не поперву.
Я лазоревый цветок на былинке тоненькой,
Наклонившись на скаку, бережно сорву.

Вскоре будет хуторок, не проеду мимо я,

Там в знакомом курене девица-краса.
Подарю я ей цветок и скажу – Любимая,
Он такой же голубой, как твои глаза.

Вот ещё один цветок, солнышком отмеченный.

Подберу-ка и его, не сходя с коня.
Вместе с синим подарю любушке при встрече я,
Чтоб подолее она помнила меня.

Я скажу ей – На, возьми эту искру Божию,

В золотистую косу ловко заплети.
Видишь, волос и цветок колером похожие?
Это значит – о тебе думал я в пути.

Вот и третий, ярко-ал, как уста зазнобушки.

Мне сорвать бы, только конь прянул круто вбок.
Выстрел сзади прозвучал, порхнули воробушки,
И я, раненный, в седле усидеть не смог.

Ох, не зря с утра в кустах горевала горлинка…

Мне густая пелена застилает свет,
Помираю, братцы, я под ногами коника,
Рядом красною рудой залитый букет.

Атаман

Что печалишься-кручинишься, казак?
Что склонил ты буйну голову на грудь?
Не огонь, а горе-олово в глазах,
Хоть с войны теперь домой намечен путь.

Много смерти повидал ты, атаман,

Вёрсты щедро кровью политых дорог,
Но на теле не сыскать рубцов и ран.
Ни царапины! Знать, Бог тебя берёг.

Как на солнышке «егории» блестят!

Конь гнедой довольно хрупает овёс.
Почему же, расскажи, не весел взгляд,
На обветренных щеках следы от слёз?

– Было трое в нашем хуторе друзей,

Не разлей вода, как люди говорят:
Я, Василий Ларионов и Евсей
Комаров, да больше нет моих ребят.

Всю войну прошли с начала до вчера,

Били ворога втроём плечо к плечу.
И ведь надо ж, два осколка от ядра…
Погодите, братцы, трошки помолчу…

Понимаю, что война на то дана,

Что казак в бою всегда готов на смерть…
Подойдёт ко мне Евсеева жана,
Как в глаза её мне горькие смотреть?

Как мне матери Василия сказать,

Где найти для чёрной вести столько сил?
– Нету сына у тебя меньшого, мать,
Вслед за старшими он голову сложил.

Вот поэтому невесел ноне я,

И горилка чистой кажется водой.
Уходили вместе верные друзья,
А домой вернулся я один живой.

Родня